Ознакомительная версия.
— Квакеры? — осведомилась Джейн.
— Не квакеры. Но они верят в свободу для мужчин и даже для женщин. У них ферма в Девоне недалеко от моря.
— Как ты о них узнал?
— Бродячий проповедник рассказывал несколько месяцев назад.
Джейн выглядела озадаченной.
— Значит, нам известно о них лишь с чужих слов?
— Да.
Он увидел, как крепче сжалась рука жены на ладошке Фрэнсис.
— Я не могу отправиться к незнакомым людям и так далеко от своей семьи, — твердо заявила Джейн. — Что станет с нами, если кто-то из нас заболеет? Или если этих людей уже там нет? Я не могу уехать так далеко от мамы. А вдруг у нас будет еще ребенок? Как мы справимся без моей мамы или твоей?
— Другие женщины как-то справляются, — возразил Джей. — Уходят из дома, живут среди чужих людей. Они станут твоими друзьями.
— Зачем нам это? — просто спросила Джейн. — Нам, у которых есть две семьи, любящие нас? Нам, у которых есть дом, самый красивый в Ламбете, известный во всем мире своими редкостями и садами?
— Но за это приходится платить слишком высокую цену! — воскликнул Джей. — Я расплачиваюсь своим послушанием, тем, что отдаю совесть на откуп отцу, у которого нет ни одной мысли, не одобренной его господином. Он покорный, верный своему долгу человек. А я — нет.
Джейн задумалась на мгновение. Дочка потянула ее за руку.
— Фрэнсис, покорми уток. — Джейн махнула рукой, даже не посмотрев в ту сторону. — Иди туда. Там, где берег не такой покатый. Не замочи ноги.
Она отпустила малышку и проследила, как та направилась к краю воды. Утки собрались у ног девочки, надеясь на корм. Фрэнсис сунула руки в карманы маленького платьица и вытащила полные кулаки хлебных крошек.
— А твой второй вариант? — обратилась Джейн к мужу.
Глубоко вздохнув, Джей ответил:
— Виргиния.
Супруга взглянула на него и упала в его объятия так же просто, как в день их свадьбы.
— О, моя любовь, — промолвила она. — Я знаю, ты мечтаешь об этом. Но мы не можем отправиться в Виргинию, это разобьет сердце моей матери. И я не могу бросить ее. Кроме того, зачем нам Виргиния? Мы не искатели приключений, мы не стремимся разбогатеть или убежать отсюда. У нас здесь дом, работа. Здесь наше место. Добровольно я бы не уехала отсюда.
Джей упорно не смотрел на нее.
— Ты моя жена, — произнес он ровным голосом. — Ты обязана следовать за мной, куда бы я ни пошел. Подчиняться мне.
Джейн покачала головой.
— Я обязана подчиняться тебе точно так же, как ты обязан подчиняться своему отцу, а он — королю. Если ты рвешь одно звено, рассыпается вся цепь. Раз ты отвергаешь свой сыновний долг, то я как жена не обязана подчиняться тебе как мужу.
— Во что мы все тогда превратимся? — Джей вздохнул. — Все понесется вихрем, несвязанно, без любви, все распадется на атомы. Станем пухом от одуванчика, летящим по ветру.
В это время Фрэнсис испытующе потрогала воду кончиком туфельки.
— Если ты будешь слушать свою совесть и только ее, то так и будет, — заметила Джейн. — Если бы все опирались лишь на свою совесть, то и объединялись бы только тогда, когда им лично это удобно.
— Но общество не может так жить, — отозвался Джей.
— И семья тоже не может, — парировала Джейн. — Как только ты влюбляешься, как только у тебя появляется ребенок, ты признаешь, что твой долг — сначала думать о нуждах других людей.
Ее муж заколебался, а она продолжала:
— Ну а другой способ — жить как король. Как раз тот, который ты так презираешь. Когда человек превыше всего ставит собственные прихоти и нужды. И при этом уверен, что его чаяния имеют некую высшую ценность.
— Но я следую велениям собственной совести! — запротестовал Джей.
— Король может сказать то же самое, — улыбнулась Джейн. — Если ты король Карл, то тогда твои желания очень легко можно обозначить словом «совесть», и при этом никто не отважится напомнить тебе, в чем же состоит твой долг.
— И что мне делать? — спросил Джей. — Посоветуй уж, раз начала.
— Выбрать середину между долгом и желаниями, — ответила Джейн. — Я уверена, что возможно удержать твою душу чистой от ереси и в то же время не уезжать отсюда.
Лицо Джея хранило мрачное выражение.
— Да для тебя самой личный комфорт важнее моей совести, — упрекнул он супругу. — Все, что тебе надо, — это остаться здесь.
Джейн не оттолкнула мужа, лишь крепче обхватила его руками.
— Подумай сам, — настойчиво проговорил она. — Ты что, и в самом деле хочешь уйти из этого сада, твоего наследства? От каштанового дерева, которое твой отец подарил матери в тот год, когда тебя зачали? От этой черешни? От гераней? От тюльпанов, которые ты спас из Нью-Холла? От лиственниц из Архангельска?
Джей отворачивался от умоляющего лица жены, но та не сдавалась.
— А что, если у нас не будет другого ребенка? — храбро заявила она. — Мы оба из маленьких семей, может, у нас больше не будет детей. Если Господь не смилостивится и у нас никогда не родится сын, который получит твою фамилию, тогда от Традескантов останутся только названия деревьев. Это память о тебе в веках, Джон. Ты согласишься, чтобы их назвали в честь кого-то другого, чтобы кто-то другой растил их? Или, что еще хуже, чтобы кто-то их забросил и они пропали?
Он посмотрел на жену сверху вниз и тихо промолвил:
— Ты моя совесть и мое сердце. Ты намекаешь, что мы должны сделать сад для короля, пусть даже такого короля, как этот, потому что иначе я потеряю связь с отцом, право на его имя и свои притязания на место в истории?
— Было бы неплохо, если бы нашелся более легкий путь, — заметила Джейн. — Но я не сомневаюсь, что ты посадишь королевский сад, возьмешь королевские деньги и при этом не пожертвуешь ни душой, ни совестью. Тебе не придется быть слугой короля, как твой отец, который принадлежал сначала Сесилу, а потом Бекингему. Ты просто сделаешь свою работу и получишь от короля зарплату. Ты останешься независимым человеком, вознагражденным за свой труд.
Джей все еще сомневался.
— Но я так мечтал быть свободным от всего этого!
— Я знаю, — с любовью в голосе произнесла Джейн. — Однако нам придется подождать более благоприятного момента. Возможно, настанет время, когда вся страна захочет освободиться от короля. Тогда ты поймешь, что делать. А пока, Джей, исходи из реальности. Нам нужно есть. Мы должны жить с твоими родителями и держать «Ковчег» на плаву.
Наконец Джей кивнул.
— Я скажу отцу.
Он не разговаривал с отцом до обеда следующего дня, когда семья снова собралась за большим столом темного дерева: Фрэнсис рядом с матерью, Джон с одного конца стола, Джей с другого, Элизабет между мужем и сыном.
Ознакомительная версия.
