— Иди… иди сюда скорей… — прошептала Батистина побелевшими от страсти губами. Пират подсунул ей горевшие дьявольским огнем ладони под бедра и навалился на нее всем телом. Батистина, позабыв обо всем на свете, полетела навстречу наслаждению…
— Ты будешь оставаться здесь! — заявил Фоккер немного погодя.
— Но я должна вернуться к моим подругам! — возразила Батистина.
— Я не буду мешайт тебе их навещать! — проворчал пират, с явным удовольствием и благодарностью похлопывая Батистину по прелестной попке.
«Сказать по правде, я была к нему несправедлива! Он очень мил и любезен!» — подумала легкомысленная девица, поглядывая на своего нового любовника, который с наслаждением плескался и фыркал над лоханью.
— Да, ты мне очень подходишь, маленькая плутовка! Больше, чем какая-либо другая женщина. К тому же я полагайт, что тоже не есть тебе неприятен! — добавил Фоккер с игривым смешком.
— О, я вовсе не хочу, чтобы вы строили какие-нибудь иллюзии на сей счет! Ведь вы же изнасиловали меня! — скорчила очаровательную гримаску Батистина и стыдливо натянула на грудь кофточку. Правда, она и сама прекрасно понимала, что сделала это с небольшим опозданием.
— Ха-ха-ха! Должен сказайт, что голландский словарь иначе толковайт слово «насилие». Это ты, чертова принцесса, ловко опутала меня, Фоккера-Дьявола! Ты заманила меня в свои сети! — расхохотался пират, обтирая винным спиртом лицо и могучий торс.
Батистина наконец соизволила улыбнуться — совершенно неожиданно для самой себя она вдруг пришла в отличное расположение духа.
Пассаты раздували паруса и несли «Красавицу из Луизианы» в Мексиканский залив. Иногда на горизонте появлялся парус какого-нибудь корабля. Фоккер из осторожности сразу же менял курс и уходил от греха подальше — он боялся потерять свой ценный груз. Батистина совершенно естественным образом вновь заняла свое место на юте и с наслаждением вспомнила все свои великосветские ужимки, приводившие Фоккера в неописуемый восторг. Они жили с ним душа в душу, деля лакомые кусочки за столом и ложе по ночам. Пираты не смели и слова вымолвить против воли капитана; он четко и ясно объяснил им, что выкупит Батистину по самой высокой цене, а вырученные деньги команда поделит между собой. Пираты сочли, что это будет справедливо, а поскольку они сами на этом ничего не теряли, то вскоре утратили всякий интерес к амурным делишкам своего главаря.
— Слышь-ка, Красавица! Ну до чего же ты ловкая! Ох и пройдоха! Да как же это тебе удалось? А с виду тихоня!
— Золотая Ляжка просто помирает от зависти!
— Ну ты и даешь! Куда нам с Макрелью до тебя! Окрутить самого Фоккера! — хором восторженно вопили девицы при виде Батистины, когда она появилась в оружейном складе и притащила полную корзину сладостей, пирожков, булочек и орехов. Она, сбиваясь и краснея, поведала им о своих приключениях. Девицы уже думали, что пират в гневе придушил их юную отчаянную подружку, и теперь без устали тормошили ее и просили продолжать увлекательнейший рассказ. Они просили еще и еще раз повторить его во всех подробностях. Батистина смущалась и краснела, но все же поддавалась на уговоры и не без гордости похвалялась своими успехами.
Жорж-Альбер вел себя довольно тихо и держал свое мнение при себе. Быстрое возвышение его хозяйки устраивало его по многим причинам, начиная с того, что он вновь получил доступ к вожделенной малаге.
Торжествующая, покрытая славой Батистина прогуливалась по палубе вместе с подругами. Она не обращала внимания на исполненные неприкрытой ненависти взгляды Иностранки, обращенные к ней. Юлия Менгден исходила ядом с той поры, как Батистина отказалась от ее ласк и благосклонно приняла любовь пирата. А Фоккер становился с каждым днем все мягче и добрей, он стремился предугадать и Удовлетворить малейшее желание Батистины. Она с превеликим удивлением обнаружила, что этот грозный великан был на самом деле очень чувствительным и нежным человеком, готовым повиноваться ей по малейшему движению ее крохотного мизинчика.
Как-то утром он поднялся на ют чрезвычайно расстроенный.
— Черт побери! Один негр издыхайт сегодня в трюме! Я потеряйт двести пиастров!
— Вы сами виноваты! — небрежно бросила Батистина.
— Как это? Я их кормить, поить, да еще выпускать эти животные гулять по палубе каждый день! Да я еще и виноват? Знаешь, немногие работорговцы так поступайт, как великодушный Фоккер-Дьявол! — возразил пират, грозно нахмурив брови.
Батистина звонко расхохоталась:
— Ну так послушайте, что я вам скажу! Ваши работорговцы безнадежно глупы! А вы — первый дурак среди всех! Если негры будут в плохом состоянии, вы не сможете выручить за них хорошие деньги, а продадите по дешевке. Хотела бы я посмотреть на вас, если бы вы торчали целые дни в трюме! Не очень-то вы были бы хороши при прибытии в порт! — высокомерно выговаривала Батистина своему любовнику.
— Ты хочешь, чтобы Фоккер-Дьявол отправлялся их качать на руках каждый вечер вместо того, чтобы проделывайт это с тобой? — загрохотал пират, слегка пощипывая Батистину за попку.
— Ах! Вы и в самом деле не очень-то сообразительны! Ну поместите их хотя бы там, где находится первая батарея, у них будет вдоволь света и воздуха, а ведь этого-то им больше всего и не хватает.
— А если нам придется сражаться? Если на нас нападайт?
— Но это же очень просто! Тогда вы их на время переведете обратно в трюм! Вот и все!
— У тебя есть ответ на любой вопрос… Настоящая деловая женщина! Да, ты права! Будет гораздо лучше, если эти черномазые будут веселыми и довольными. Тогда мы намного дороже продавайт их в Новом Орлеане, — с самодовольной ухмылкой прищелкнул языком пират.
— Вы что же, Фоккер, сами отправитесь их продавать? — изумилась Батистина.
— Да, моя маленькая блошка.
— Но… вы же вне закона… вас же ищут… разве вы не подвергнете себя риску быть арестованным?
— Нет, нисколько! Залив Баратария неприступен с моря, если собратья-пираты не захотят кого-нибудь впустить в бухту. Я оставляйт там мой корабль и подниматься вверх по реке в шлюпке. Мы пересекайт два озера, а затем большой дикий лес. Никто не осмеливается туда проникайт, ни один живой душа! Никто не свете, кроме индейцев и меня, не знайт, что озера и залив сообщаются. А когда я оказаться в Новый Орлеан, никто не посметь тронуть Фоккер-Дьявол так же, как и никакой другой капитан из Баратарии!
— А какая она, Луизиана? — вдруг спросила Батистина.
— Огромная, маленькая блошка, огромная… Необъятная… Она в десять… Нет, в двадцать раз больше, чем Франция и. Голландия! Никто не знайт, где она кончается. По Миссисипи и Миссури можно подняться до Канады или Новой Шотландии. Я когда-то совершайт такое путешествие, когда был молодой! — мечтательно прошептал Фоккер.
