— У меня есть на то веская причина, майор. На этой базе служит мой сын, лейтенант Джон Зариян. Он пилот. И я бы очень хотела увидеться с ним.
От изумления у майора отвисла челюсть.
— Прошу прощения, мисс Мюррей, никогда бы не подумал, что вы можете иметь сына-военнослужащего.
— Я старше, чем выгляжу, майор, — и, кстати, зовите меня Анной.
— Только если вы согласитесь называть меня Шоном.
— Договорились. Шон Мерфи — доброе старое ирландское имя.
— Мои покойные дедушка с бабушкой эмигрировали из Ирландии в конце прошлого столетия. Попав сюда, я несколько раз ездил в Ливерпуль, чтобы повидать город, из которого они отплыли в Америку. Странное испытываешь чувство, когда ступаешь по той же земле, что и они, только сотню лет спустя. — Он поднял трубку телефона. — Еще раз прошу простить, сейчас я отправлю кого-нибудь за вашим сыном. Он знает, что вы здесь?
— Мы разговаривали по телефону вчера вечером. — Анна принялась изучать карту.
Шон коротко рявкнул в трубку, отдавая распоряжение.
— Значит, Ливерпуль отсюда недалеко? — поинтересовалась она, когда он закончил.
— Буквально рядом.
— Я сама отплыла из Ливерпуля, — призналась она, — это произошло каких-то двадцать лет назад.
— Так вы — англичанка? — Ей вновь удалось удивить его.
— Ирландка. Тогда меня звали Аннемари Кенни. Сможет ли Джон отвезти меня сегодня в Ливерпуль?
— Разумеется. У вас будет масса времени. К тому же он может взять джип. Сегодняшний концерт начинается в восемь вечера, и вы выступаете последней. — Офицер взглянул на часы. — Сейчас четыре часа. После концерта состоится вечеринка. Там будет большое начальство. Генерал Глейзер горит желанием познакомиться с вами; кажется, во время одного из своих визитов в Нью-Йорк он видел, как вы танцуете на Бродвее.
— Но сегодня вечером я буду только петь, а не танцевать, — предостерегла его Анна. — У меня трое детей, так что я пребываю не в лучшей форме.
— На мой взгляд, вы выглядите потрясающе, — возразил Шон и покраснел.
— Что ж, вы ошибаетесь, — без обиняков заявила Анна.
Раздался стук в дверь, и вошел солдат, которому не помешало бы срочно побриться.
— Лейтенант Зариян по вашему приказанию прибыл, майор.
— Пусть войдет, Петров. Да, и подгоните джип ко входу, да поживее.
— Слушаюсь, майор.
Анна с улыбкой наблюдала за тем, как в комнату строевым шагом вошел Джон, невероятно симпатичный в военной форме, и отдал честь майору, который проворчал:
— У вас гости, Зариян. Полагаю, вы не удивлены.
— Никак нет, сэр. — Он улыбнулся. — Привет, мам.
— Привет, Джон. — Ее глаза лукаво блеснули. — Ты должен будешь отвезти меня в Ливерпуль. Майор Мерфи дал нам разрешение.
— Вы знаете, от какого причала вы отплывали, мэм? — осведомился майор.
— Понятия не имею. Всю дорогу до Америки я страдала морской болезнью и весьма смутно помню время, проведенное в Ливерпуле, как и путешествие в Нью-Йорк.
— Отвези свою маму на Пиэр-Хэд, сынок, пусть она взглянет на реку Мерси. Это самое лучшее, что я могу вам посоветовать.
— Слушаюсь, сэр.
В дверь снова постучали, и вошел Петров с сообщением о том, что джип будет с минуты на минуту.
— Благодарю. Вы сегодня уже брились, Петров?
— Так точно, майор, но, как я уже докладывал вам, мне нужно бриться дважды и даже трижды в день. Щетина у меня растет очень быстро, сэр.
— Я даю вам разрешение оставить свой пост, вернуться в казарму и срочно побриться. В таком виде нельзя представать перед леди.
— Виноват, майор. — Петров отдал честь.
— Я ничуть не возражаю, — заметила Анна после того, как за солдатом закрылась дверь.
— Я так и думал. Это — наша с Петровым шутка. Ага, а вот, кажется, и джип.
Глядя в окно, майор смотрел, как Анна, смеясь, обнимает сына за шею. Тот подхватил ее и закружил, оторвав от земли, после чего опустил на землю и расцеловал в обе щеки. Господи, вот это женщина! А какие у нее глаза! Майор никогда еще не видел таких глаз, такой бархатной кожи, таких роскошных волос. На ней было платье бледно-лимонного цвета, выставлявшее напоказ все выпуклости ее точеной фигурки. Шон Мерфи попытался представить себе, каково это — иметь такую мать, но у него ничего не вышло.
— Не злоупотребляй словом «мамочка», — сказала Анна, когда автомобиль тронулся.
— Мне не хотелось называть тебя Анной в присутствии майора.
— А мне не хотелось величать его Шоном в твоем присутствии. Мир еще не наступил? — поинтересовалась Анна.
— Официально нет, но ребята уже празднуют вовсю. У британцев есть Министерство информации, но оно предпочитает не разглашать имеющиеся сведения. — Джон взъерошил ей волосы. — Я скучал по тебе.
— И я тоже скучала — ужасно.
Словно для того, чтобы подтвердить искренность своих слов, она прижала руки к сердцу.
— Как поживают мои брат с сестрой?
— У Фрэнки и Элеоноры все в порядке. Мы с Бобби решили, что будем называть ее Элли.
— Отличное имя — Элли, — сказал Джон и со счастливым видом вздохнул.
Анна видела, что он рад встрече с ней ничуть не меньше ее самой.
— Ты сможешь отпроситься, чтобы съездить в Лондон? — осведомилась она. — Бобби поселился в отеле вместе с детьми и Лиззи. Все умирают от желания повидаться с тобой. На выходные Лиззи собирается навестить своих родственников в Манчестере.
Анна по-прежнему относилась к Лиззи, как к своей свекрови.
— Попроси майора отпустить меня с тобой. Судя по растроганному выражению его лица, ты очаровала его до потери пульса, и он готов дать мне увольнительную на целую неделю.
— Непременно попрошу, сегодня же вечером. — Анна стала смотреть на унылый безликий пейзаж за окном. — Где мы? Ты знаешь, как проехать в Ливерпуль?
— Нет, но я буду следовать дорожным указателям, так что мы не заблудимся, — уверенно заявил Джон.
— Но я не вижу ни одного!
— Проклятье! — Он ударил обеими ладонями по рулевому колесу. — Вспомнил. Британцы убрали их, руководствуясь какими-то только им понятными соображениями. Придется остановиться и спросить дорогу.
Они погрузились в дружелюбное молчание. Анна была потрясена и уничтожена, но одновременно и очень горда, когда два года назад Джон добровольцем вступил в Военно-воздушные силы, не дожидаясь, пока его призовут на службу. С большим облегчением Анна узнала, что его направили в Британию, а не на Дальний Восток, где война еще продолжалась и где тысячи молодых американцев погибли от рук японцев. Одним из них был ее лучший друг, Зеке Пенн, который вернулся, чтобы защищать свою страну сразу же после того, как началась война.
