Женевьева неожиданно остановилась. Один из стражников с неожиданной почтительностью попытался взять ее за руку, но она гневно вырвала ее. Слезы застилали ей глаза, но леди Эденби старалась держать голову высоко поднятой.
– Не могли бы вы… – начала она, но ее голос прервался, и Женевьева попыталась взять себя в руки. – Не могли бы вы послать к Эдвине и Джону Плизэнс и передать им, чтобы они позаботились о моей дочери?
– Миледи! – стражник вежливо поклонился и посмотрел на нее сочувствующим взглядом. Тут же кто-то отправился к Эдвине и Джону.
Коридоры казались бесконечными, но вот они вышли из дворца и ее подвели к Темзе. Они сели в лодку. Было полнолуние, и Женевьева слышала плеск воды за бортом, стараясь не смотреть вперед.
Она пыталась не думать о будущем, не поддаваться панике. Ей так или иначе нужно было обязательно уничтожить эти письма, ибо в одном случае ее мужа обвинили бы в измене, а в другом сэра Гая ожидала бы смерть и Тристана обвинили бы уже в убийстве… Где он сейчас, ее Тристан, ее любимый?
* * *
Граф де ла Тер с холодной яростью смотрел на сэра Невилла, стоявшего в другом конце королевской опочивальни, ни словом не отвечая на выдвинутые против него обвинения. Сэр Невилл отхлебывал из хрустального бокала вино и говорил, указывая пальцем на письма.
– Как вы можете видеть, Ваше Величество, эти письма являются неопровержимым и бесспорным доказательством…
– Того, что мой отец и моя семья сражались на стороне Эдуарда при Тьюскберри, – наконец, не выдержав, бесцеремонно перебил его Тристан.
Генрих сидел за столом, перед ним лежал только что подписанный документ о даровании Эденби привилегий города.
Тристан не сводил с Невилла пронзительного взгляда. Он подошел к Генриху и указал на письмо:
– Посмотрите сюда, Ваше Величество, граф Варвик – юноша, а это почерк взрослого человека!
– Вздор! – перебил его Невилл, – письмо мог написать его секретарь!
– Вот это письмо… Если вы присмотритесь, Ваше Величество, то увидите, что почерк принадлежит Эдуарду III!
Генрих оттолкнул от себя письма:
– Сэр Невилл, даже слепой может заметить, что пергамент этих писем пожелтел, чернила выцвели, кроме того, я узнаю почерк Эдуарда III! Где вы нашли их?
Невилл смешался, но на прямо поставленный королем вопрос он должен был дать прямой ответ.
– Они были у герцогини Эденби, – Невилл склонился в поклоне Тристану. – Жены милорда Тристана де ла Тер.
Тристан почувствовал, как кровь закипает в его жилах. Гнев застилал его глаза. Он почти ничего не видел перед собой.
«Женевьева! Она специально приехала в Бэдфорд Хит. Она говорила ему ласковые слова, и он поддался пламени своей страсти… Она говорила ему о своей любви и все ради того, чтобы погубить его, она снова предала его, вот уже в который раз! Она соблазняла его, изображая страсть и нежность!» Горечь и боль почувствовал Тристан. Но он не мог позволить себе ничего лишнего на глазах у Невилла. Она была его женой.
Их война была его личным делом. Женевьева мать его дочери… Нет, он не имеет права сейчас, здесь проявлять слабость!
Лицо его оставалось холодным и надменным:
– Где моя жена?
– На пути в Тауэр.
– Я не подписывал никакого указа! – сказал Генрих.
– Ваше Величество! Я понял, что зреет заговор, она йоркистка.
Тристан, не обращая внимания на Невилла, обратился к королю:
– Ваше Величество, прошу вашего разрешения взять то, что принадлежит мне. Прошу вашего позволения оставить двор и отправиться в Эденби. Я буду поступать со своей женой, так как сочту необходимым.
Генрих вздохнул и внимательно посмотрел на Тристана.
– Вполне вероятно, что ты слишком строго судишь, – ответил он.
– Нет, – с горечью ответил Тристан. – Она снова предала меня. Я возьму ее с собой и заточу в собственной башне, если вы позволите мне покинуть вас, Ваше Величество.
Король кивнул, и Тристан вышел из комнаты.
* * *
– Господи, – прошептала Женевьева, глядя на возвышавшиеся перед ней зубцы стен Тауэра. Лодка причалила к берегу, на ступеньках их ожидал констебль, но как только Женевьева ступила на камень, раздался окрик:
– Именем короля, оставайтесь на месте!
Она обернулась и увидела, что сзади приближается еще одна лодка, и в ней во весь рост стоит Тристан, скрестив руки на груди. Она с удивлением отметила про себя, что на нем не было цепей, значит, он пришел за ней, значит его не арестовали! Или…
Лодка, на которой прибыл Тристан, ткнулась носом в осклизлый камень, и он, сойдя на берег, протянул констеблю бумагу.
– Леди не может быть вашей пленницей, король передает ее под мою опеку.
Констебль прочитал документ и внимательно изучил подпись короля.
– Миледи?
Один из стражников протянул руку, чтобы помочь ей перейти в лодку мужа. Женевьева посмотрела на Тристана, лицо его было в тени, но было видно, что оно потемнело от гнева. Он не прикоснулся к ней, лишь холодно смерил взглядом.
– Мадам…
Тристан кивнул головой, указывая на свою лодку. Женевьева шагнула вперед, но неожиданно остановилась, и он грубо схватил ее за локоть. Женевьева стиснула зубы от боли и закусила губу, чтобы не закричать.
Он отпустил ее лишь тогда, когда она села на скамью. Всю дорогу над ними висело тягостное молчание. Женевьеве хотелось броситься к нему на шею и сказать, как она рада, что он не закован в цепи, что он свободен, что он пришел за ней… Но у нее пересохло во рту, и она смогла лишь выдавить из себя:
– Тристан…
– Не сейчас, миледи, вы все расскажете мне потом, – хрипло произнес Тристан.
Женевьева не осмеливалась больше заговорить с ним до тех пор, пока лодка не пристала к берегу и они, пройдя сквозь длинные коридоры, не оказались в ее спальне.
Эдвина, сидевшая на кровати и качавшая колыбель, вскочила, увидев их.
– Женевьева! – сказала она, обнимая свою племянницу. – Я так беспокоилась за вас!
Тристан, довольно невежливо схватил ее за руку и подтолкнул к двери.
– Найди Джона, – холодно бросил он, – скажи ему, что мы завтра отправляемся домой, в Эденби. Пусть он подготовит бумаги и испросит у короля формального разрешения на отъезд.
Эдвина кивнула, и Тристан закрыл за ней дверь. Женевьева, не понимая его ярости, поспешила к нему, шепча его имя, протянув руки, чтобы обнять его, но он ударил ее по щеке тыльной стороной ладони, и от этого удара она упала на постель.
– Никогда, миледи, никогда больше не делайте этого! Никогда больше не поддамся я на вашу ложь и своему желанию! «Я люблю тебя» и я, дурак поверил, что подлая тварь может любить, поддался искушению золотых волос и горячих бедер! Зачем вы приехали в Бэдфорд Хит? Ради любви? Нет! Вы искали способа погубить меня, но на этот раз ваша попытка не увенчалась успехом, миледи! Король не настолько глуп, чтобы не отличить лжесвидетельства!
