Психея на миг призадумалась, потом покачала головой.
– Этого я не могу объяснить, разве что Зевс забыл о ней. У него есть свои недостатки, и память ему иногда изменяет. – Она едва заметно улыбнулась. – Он мне как родной отец. Я его обожаю. Что он только скажет, когда узнает, что я здесь!
Александра подошла к столу, где стоял кувшин с водой и белая фаянсовая миска. Она налила в миску воды и окунула в нее льняную салфетку. Осторожно ее отжав, она вернулась к постели.
– Я думала, что схожу с ума, – сказала она, улыбаясь молодой женщине, с которой у нее сразу же сложились на диво дружеские отношения. – Видите ли, когда я была маленькая, я часами сидела с леди Эль, слушая ее истории. – Александра положила влажную ткань на распухшую лодыжку Психеи и, поскольку в комнате было прохладно в приближении вечера и все еще шел дождь, прикрыла ей ноги пледом.
– Благодарю вас, – сказала Психея. – Я знала леди Эль, – продолжала она с задумчивой улыбкой. – Замечательная женщина, в ней было столько энергии и доброты! Я бы обожала ее, будь она моей бабушкой или двоюродной теткой. Когда она скончалась?
– Тринадцать лет назад, когда мне было десять. Она часто видела вас, и Купидона, и его брата, и их мать, и других обитателей Олимпа. Некоторые ее видения являлись и мне, только она просила меня не рассказывать о них родителям. Правда, очевидно, для папы и мамы это не было тайной, потому что год спустя после ее смерти мама сказала мне, что леди Эль была совершенно сумасшедшая. Поэтому она и твердила об античных богах и богинях, как будто и вправду их видела. Меня это так поразило, что я усомнилась и в собственном душевном здоровье… Но после того, как леди Эль не стало, у меня больше не было видений. Я решила, что все это было какое-то странное явление, какие бывают иногда у подростков. Я не хотела верить, что страдаю той же болезнью, что леди Эль, поэтому убедила себя, что я только ей в угоду притворялась, будто вижу то же, что и она. Так и шло до недавнего времени.
– Энтерос? – спросила Психея. Легкая складка пролегла между ее бровей.
– Да. – Вздохнув с облегчением, Александра придвинула стул и села у постели. – Понимаете, я всерьез думала, что схожу с ума! Вы не можете себе представить, как я рада узнать, что это не так, что все эти призраки вовсе не призраки, что вы и он реально существуете!
– Вы не можете покинуть Англию, Александра. Очень важно, чтобы вы оставались здесь. Энтеросу просто нельзя позволить взять вас на Олимп. Только теперь, когда я охромела, даже не знаю, как нам его остановить.
– Не понимаю, зачем я ему. – Александра медленно покачала головой, стараясь осмыслить, что же с ней происходит. – И хотя я вовсе не желаю переселиться на Олимп, почему вы утверждаете, что мне очень важно оставаться в Англии?
Психея задумалась:
– Я могу вам только сказать, что говорит оракул: ваше присутствие здесь имеет большое значение для истории. Причины, которые он привел, очень туманны, но ваше исчезновение имело бы разрушительное влияние на все общество.
– У меня будет такое влияние? – спросила озадаченная Александра.
– Знаете, что я думаю? Я прихожу к мысли, что всякий смертный имеет свое место в истории, свою задачу, свою миссию, свою нить, которую он вплетает в ткань общественных отношений. Если Энтерос попытается похитить вас вопреки воле Зевса, это может привести к катастрофе. Могу только уверить вас, что вы – как и всякий смертный – должны исполнить свое предназначение. Я от всей души надеюсь, что вы всеми силами станете сопротивляться Энтеросу и не попадете в расставленные им сети.
К концу этой пылкой речи Александра испытала предчувствие настолько сильное, что в душе убедилась в истинности слов Психеи. Она почувствовала себя преображенной, словно пробудилась от сна, в который уже никогда больше не погрузится.
Внезапно она вспомнила чарующий поцелуй Эн-тероса и то, как легко он поднял ее в воздух.
– Я готова была отправиться с ним! – воскликнула девушка. – Он только что увлек меня с собой, когда появились вы. Наверное, Энтерос меня просто околдовал, так что я была готова идти с ним, как агнец на заклание.
Психея прикусила губу:
– Ну и дела, как говаривала ваша мать!
– Да уж, хуже некуда.
Услышав, как скулят щенки в студии Психеи, Купидон сразу понял, что случилось неладное. Он только что вернулся из мастерской Вулкана с семью новыми стрелами чистого золота и нашел дом темным и пустым.
Над Олимпом спустилась ночь. Вдали кричала сова. В небе загорелись звезды.
В доме было пусто, как-то странно пусто. Он выглядел заброшенным и сиротливым, словно сами стены оплакивали отсутствие хозяйки. Купидон перебирал в ладони острия стрел, размышляя, прислушиваясь, пытаясь понять собственные ощущения.
Где же Психея? Куда бы она ни отправилась, это, вероятно, произошло внезапно и уже некоторое время назад, потому что даже ее горничные уже удалились в свои покои и щенки остались одни. Войдя в студию, он взглянул на их изображение на холсте и внутренне ахнул. Сколько жизни в ее искусстве! Щенки, смотревшие на него с холста, казались такими же настоящими, как и те, что скулили в корзине.
Он подошел и погладил их, нахмурившись.
– А где же ваша мамочка? – спросил он ласково. Розовый язычок лизнул его пальцы. – Проголодались? Ну, сейчас я вами займусь.
Выпрямившись, он поднял корзину и понес ее вниз. Двое щенков попытались подняться на ноги, но не удержались, так как корзина раскачивалась в руках Купидона.
Последние две тысячи лет он довольно часто не заставал Психею, возвратясь домой. У нее было много друзей и знакомых, с которыми она была очень близка. Одного только слуха о чьих-то проблемах было достаточно, чтобы его жена бросилась на помощь тем, кто был ей небезразличен. За эту душевную щедрость Купидон и любил ее. Без нее жизнь его была бы пуста, ни солнце, ни звезды не имели бы для него никакой прелести. Хотя Купидон и был богом любви, но ему всегда казалось, что Психея – самое полное и совершенное воплощение любви среди обитателей Олимпа. Она была абсолютно лишена всякого эгоизма, участлива до самоотречения и скорее бы погибла, чем оставила без помощи дорогих ей друзей.
Страх пронзил его сердце. Сам не зная почему, Купидон вдруг почувствовал: он может потерять ту, кого он любил больше всех.
Он уже спускался в кухню, когда услышал шорох сотен крыльев – это были голуби.
– Прекрасно, – сказал Купидон вслух, и щенки насторожили уши. Возможно, мать знает, где сейчас его жена.
Снова поднявшись, он вышел на террасу и сразу же убедился, что прав. Там появилась великолепная колесница, увлекаемая стаей голубей. Терраса выходила в сад, составлявший предмет особой гордости Психеи, полный цветов, водоемов, спускавшихся по склону холма извилистых тропинок. В воздухе царил аромат апельсиновых деревьев, постоянно цветущих на Олимпе.
