— Тогда понятно, почему вы здесь, — заметил юноша. — Но это значит, что вы — не наш опекун.
— Именно это я должен вам объяснить, — ответил граф.
Он посмотрел на Терри, и тот, словно подчиняясь приказу, сел в кресло возле сестры.
Граф взглянул на них обоих, но глаза Орлены были опущены, и ее ресницы темнели на фоне щек, которые теперь, когда румянец схлынул, стали бледнее, чем когда-либо.
— Когда я вернулся сегодня из Ньюмаркета… — начал он.
— Сколько вам потребовалось времени? — не удержался Терри.
Граф слегка скривил губы.
— Четыре часа и пятьдесят две минуты!
Юноша вздохнул.
— Еще бы, у вас такие лошади. А с теми упрямыми ослами, которыми мне пришлось править, я удивлен, что мы вообще прибыли.
Граф молчал, и через минуту Терри сказал немного смущенно:
— Извините, милорд. Мне не следовало вас перебивать.
— Как я уже говорил, когда я вернулся из Ньюмаркета, я обнаружил письмо от вашей адвокатской фирмы, сообщающее мне о смерти сэра Хеймиша Уэлдона и о том, что его сын и дочь являются моими подопечными, пока им не исполнится двадцать один год.
— Мистер Торогуд не мог знать, что ваш отец умер.
— Это очевидно, — высокомерно обронил граф. — В то же время было бы разумнее, если бы он навел справки, прежде чем так поспешно отправлять вас в Лондон.
— Мы сами захотели приехать, — признался Терри. — Мы понимаем, что, пока мы не встретимся с нашим опекуном, мы не вправе брать деньги из нашего наследства.
— Ваш мотив понятен, — заметил граф. — Однако до сегодняшнего дня я понятия не имел об обязательстве моего отца.
— Это значит, что у нас фактически нет опекуна? — жадно поинтересовался юноша.
— Я сам ожидал, что дело обстоит именно так, — ответил граф, — но, к сожалению, из-за небрежности со стороны ваших адвокатов в данный момент я — ваш опекун и вы находитесь на моем попечении.
— Как такое может быть? — агрессивно спросил Терри. — Мой отец думал, что оставляет нас в руках своего друга и ровесника, человека, которого он знал с тех пор, как они вместе учились в Оксфорде.
— Мне сообщили подробности, сэр Теренс, — молвил граф, — и я узнал, что мой отец принял вас под свою ответственность, когда его попросили сделать это три года назад, после смерти вашей матери.
— Это верно, — согласился юноша.
— Но в составлении документа об опекунстве ваши поверенные просто указали, что вы будете на попечении графа Алверстонского.
Орлена слушала внимательно, но по-прежнему не смела поднять глаза.
— По какой-то неизвестной причине они не написали «четвертый граф» после имени моего отца. Следовательно, юридически как граф Алверстонский в настоящий момент я волей-неволей становлюсь ответственным за вас.
— Но это же нелепо! — воскликнул Терри.
— Полностью с вами согласен, — заявил граф, — но таков юридический факт, и пока мы не сможем убедить суд согласиться на отмену этого документа, я обязан управлять вашим состоянием.
— Но ведь с отменой не должно быть никаких трудностей? — спросил юноша.
— К моему большому сожалению, для этого нам придется ходить в суд, — ответил граф, — что подразумевает определенную долю публичности. Я никогда не считал особо желательным, чтобы мои частные дела обсуждались публично, и я не думаю, что вам нужна огласка.
— Нет, конечно, нет, — быстро вставил Терри.
— В таком случае, пока мои адвокаты не смогут найти более легкий выход из этой путаницы, я боюсь, нам придется принимать вещи такими, как они есть.
— Я могу заверить вашу светлость, что мы с сестрой постараемся доставить вам как можно меньше хлопот, — пообещал юноша, — но нам нужно ваше разрешение открыть банковский счет, и нам прямо сейчас требуется довольно значительная сумма на мелкие расходы.
— Это я могу понять, — проронил граф.
Орлена почувствовала, что он смотрит на их одежду и вспоминает потрепанную двуколку, в которой видел их на скачках.
Сарказм в голосе графа заставил девушку вздрогнуть, но Терри, казалось, ничего не заметил.
— Больше всего я мечтаю о лошадях, — заявил он. — Я хочу обзавестись собственной конюшней, и мне нужны лошади вроде тех гнедых, что были в вашей упряжке. Я никогда не видел более прекрасных животных!
— Вам повезет, если удастся найти им подобных, — заметил граф, — но вы увидите много людей, готовых снабдить вас приемлемыми лошадьми, и, разумеется, вам понадобится их где-то разместить.
— Мы с сестрой планируем снять дом в фешенебельной части Лондона, — смело ответил Терри, — и, конечно, мы выберем тот, при котором есть вместительная конюшня.
Граф молчал, и юноша продолжил:
— Никто из нас не хочет быть обузой для вашей светлости. Все, что нам нужно, — это ваше разрешение действовать, и если вы обеспечите нас должным полномочием в банке, нам больше не придется вас беспокоить.
— Ваши намерения мне совершенно ясны, — сказал граф, однако в его тоне не было и намека на похвалу. — И вам также нужно будет узнать имя хорошего портного.
Терри смутился, словно вдруг осознал контраст между собой и стоящим перед ним человеком.
Граф уже переоделся в вечернее платье и казался Орлене еще блистательнее, чем прошлой ночью. Его замысловато повязанный белый галстук был верхом изящества, а атласный фрак сидел как влитой.
Орлена остро сознавала, каким авторитетным и внушительным выглядит граф, стоя спиной к одному из самых изысканных мраморных каминов, какие ей доводилось видеть.
Над каминной полкой висело зеркало в позолоченной раме, и в нем девушка видела отражение его квадратных плеч и темных волос, уложенных так, что они казались взъерошенными ветром, — мода, введенная принцем Уэльским. Орлена читала об этом в «Дамском журнале», а теперь убедилась собственными глазами.
— Я был бы очень признателен, если бы вы представили меня вашему портному, милорд, — промолвил Терри довольно смиренным тоном, — и я надеялся, что, возможно, вы будете так добры, чтобы рекомендовать меня в подходящие клубы.
— Клубы Уайта, я полагаю, и Брукса, — заметил граф, — и подобно всем прочим юным деревенщинам из провинции вы попытаетесь спустить свое состояние на зеленых столах.
Терри покраснел от оскорбления, повторенного графом вслед за грумом, который назвал их деревенщинами еще на ипподроме.
— Уверяю вашу светлость, что буду играть только в пределах моих средств, — натянуто ответил юноша. — Я не так глуп, чтобы слишком быстро промотать мое новообретенное богатство. Я слишком долго жил в нужде.
Граф поднял брови, и Терри взволнованно сказал:
