все перепроверил по вашим советам. Я старый дурак.
Домиан преувеличивал насчет своего возраста, на вид ему было не больше сорока. Но вот то, что он пришел с этим вопросом к молодой госпоже, а не господину Тиберию или его жене, очень удивило Марка Галла. Он с интересом уставился на госпожу, ожидая ее реакции.
– Так и знала, – расстроенно вздохнула девушка. – Домиан, сделай одолжение, пошли ему в подарок от дома Тиберия новые весы и напиши в записке от моего имени, что, если он впредь не будет ими пользоваться, у него будут проблемы. Надеюсь, он усвоит урок.
– Мы оставим мельника безнаказанным? – встрепенулся управляющий.
– Мы дадим ему шанс исправиться, – улыбнулась Диана. – Домиан, ничего не говори моему отцу.
– Я вас понял, – просиял Домиан. – Ваши мудрость и доброта не знают границ.
Он раскланялся и убежал исполнять ее поручение, а Диана пошла вглубь сада, где вовсю расцветали цветы. Марк Галл следовал за ней, не решаясь ни о чем спрашивать, хотя ситуация все еще казалась странной.
– Домиан хороший управляющий, только очень доверчивый, – негромко сказала Диана, словно услышав немой вопрос гладиатора. – Иногда он просит у меня совета в делах дома – со мной ему легче, чем с другими. Да и знает он меня с юных лет.
Она замолчала, а потом остановилась и обернулась к нему. У нее были невероятно красивые глаза. Зеленые с маленькими янтарными крапинками, они были главным украшением ее лица. И сейчас смотрели прямо на него.
– Я рассчитываю, что ты ничего не скажешь моему отцу.
Было в ее голосе что-то такое, что заставило его снова подумать о платке. О тонком невесомом шелке, ласкавшем его загрубелые мозолистые пальцы.
Диане на миг показалось, что на лице гладиатора промелькнуло подобие улыбки.
– Ваши секреты – мои секреты, госпожа, – повторил он. – Я не из болтливых.
– Спасибо, это ценное качество, – улыбнулась Диана. – А теперь заранее прошу прощения: в ближайшие часы твоим ушам будет очень больно.
Марк Галл не понял, о чем она, но на всякий случай кивнул. Лишь когда они приблизились к немолодой женщине сурового вида с диковинным инструментом в руках, он понял, что речь шла о музыке. Он встал чуть в стороне и замер, приготовившись слушать.
Диана устроилась на стуле подле наставницы, взяла инструмент, тяжело вздохнула, а потом принялась пощипывать струны.
Марк Галл привык ко всякому: лязг оружия, крики боли, хруст ломающихся костей, свист бича мастера, но то, что делала юная госпожа, было хуже всего, что он слышал ранее. Он вдруг понял, почему занятия проходят в саду едва ли не на краю виллы, – его госпожа просто ужасно играла. Кто бы мог подумать.
– Госпожа Диана, сосредоточьтесь, – проворчала Елена, строго глядя на воспитанницу. – Сам Аполлон плачет, слыша эти жуткие звуки.
Марк Галл порадовался, что рука Дианы дрогнула от этих слов, выбив из инструмента пронзительный стон, и никто не услышал его тихий смешок.
Ему определенно нравилась его новая жизнь.
– Моя госпожа, хвала богам, все заживает без последствий! – Агрипп улыбнулся, сжимая здоровую руку Дианы в своей.
Рана действительно заживала быстро, а благодаря мазям из рыбьей кожи и жира, которую придумал еще учитель Агриппа, шрам обещал быть совсем крохотным и незаметным.
– Повязки больше не нужны, но солнце уже сильное, вам лучше держаться в тени, чтобы на вашей нежной коже не осталось пятна, – нравоучительно говорил Агрипп, не отпуская руку Дианы.
– Спасибо вам, Агрипп, я так благодарна, – улыбнулась Диана, наслаждаясь тем, что с нее сняли бинты.
Старый лекарь легко поклонился, собрал свои склянки и ушел, оставив Диану наедине с Марком Галлом, который стоял рядом с дверью. Девушку охватила неловкость, которая почти не покидала ее уже две недели – ей никак не удавалось привыкнуть к тому, что, куда бы она ни пошла и что бы ни делала, гладиатор тенью следовал за ней.
Она просыпалась, выходила из комнаты и первым встречала его. Она уходила ко сну и последним в дверях покоев видела его. Марк Галл стал продолжением ее руки и отводил от нее свой взгляд, только когда она была в термах.
За последние дни он узнал куда больше, чем следовало, и Диана очень надеялась, что он сдержит свое обещание и не расскажет ничего отцу. О том, что Домиан и другие работники постоянно украдкой советуются с ней в делах дома в обход Талии, прежде чем пойти к Тиберию. О том, что она любит читать труды ученых втайне от отца, который этого не поощряет и требует, чтобы она не забивала голову ерундой. Или о том, что она через раз прогуливает уроки музыки и прячется в саду, коротая время за шитьем с подругами-рабынями. Но главное, Марк Галл точно услышал вчера, как она приказала пожертвовать на реконструкцию старого храма у Аппиевой дороги больше денег, чем велел Тиберий. А отец и без того позволял ей вносить достаточно крупные пожертвования на восстановление разрушенного землетрясением храма Аполлона в Помпеях.
Диана заметила вчера легкую улыбку на лице Марка Галла, когда он догадался, что она наврала про боль в животе, чтобы не ехать прошлым вечером на ужин к магистрату, а сама потом ела в своих покоях финики с вымоченными в медовом вине персиками.
Гладиатор никак не комментировал то, что замечал, но каким же внимательным был его взгляд. Диана не могла его выдержать – ей казалось, что его большие темно-серые, как шторм на Тирренском море, глаза заглядывают в самую душу и что-то в ней переворачивают. Еще на арене она отметила, что он очень красив и божественно сложен, но, рассмотрев вблизи, поняла, что он мог сравниться с самим богом солнца.
И эта богохульная мысль не давала покоя. Не должна она сравнивать его с Аполлоном, даже мельком, даже в самых сокровенных мыслях. Это неправильно и может рассердить любимого бога.
Когда дверь распахнулась, Диана вздрогнула, а пальцы Марка Галла обхватили рукоятку меча, но почти сразу разжались. В комнату влетела Энеида, следом за ней вошел Гнурр.
– Какой прекрасный вечер, – нежно пропела Марку Галлу Энеида. – Диана, как твоя рука? – спросила она, не глядя на сестру.
– Намного лучше. Спасибо, что беспокоишься, – не скрывая ехидства ответила Диана.
Энеида пропустила ее колкость мимо ушей и прошлась по покоям сестры. Остановившись у клинии в центре комнаты, она плюхнулась на подушки, продолжая рассматривать гладиаторов, замерших возле двери. Она в сотый раз подумала, что Марк Галл гораздо красивее Гнурра, и ее охватил
