– Как ни странно, в отличие от большинства девиц моего возраста, я читаю книги! – ответила Кара. – Подразню ваше любопытство еще немного. То, о чем мне приходилось читать, никогда не было столь дурно, бесчестно и отвратительно, как то, с чем пришлось столкнуться в реальной жизни.
Девушка произнесла все это так убежденно, что у маркиза не повернулся язык заявить ей, что она не понимает, о чем говорит.
Кара выглядела такой юной, но рассуждала здраво и таким решительным тоном, что казалась старше и опытнее своих лет.
Маркиз отодвинул тарелку и откинулся на спинку стула.
– Я хочу, чтобы вы доверяли мне, Кара, – сказал он. – Если уж я должен помочь вам, как вы того хотите, в вас должно быть достаточно здравого смысла, чтобы рассказать мне правду и позволить судить, так ли она ужасна и отвратительна, как вам кажется.
Говоря это, маркиз посмотрел прямо на Кару и встретился с девушкой глазами.
На секунду ему показалось, что между ними возникла какая-то магнетическая связь, которая объединила их друг с другом и мешала сейчас Каре отвести глаза.
Девушка сказала себе, что не должна слушать этого человека, что он снова пытается заманить ее в ловушку, вытащить из нее то, что она не собиралась говорить.
В это время дверь столовой вдруг распахнулась.
– Герцог Мэтлок, милорд, – объявил дворецкий.
На секунду маркизу пришло в голову, что он просто ослышался.
Но тут в комнату вошел человек, которого он ненавидел больше всего на свете. За ним следовало двое мужчин.
В столовой наступила гнетущая тишина.
Затем Кара вдруг вскрикнула и сжалась, как маленький зверек, пойманный в ловушку.
– Дядя… Лайонел! – Голос ее дрожал от страха.
Несколько секунд маркиз изумленно смотрел на неожиданного визитера.
Это был мужчина средних лет, который считался в молодости довольно привлекательным, если не принимать во внимание слишком близко и глубоко посаженные глаза.
Герцог был не просто возмущен – он смотрел на маркиза с такой ненавистью и враждебностью, что даже морщины на его тяжелом лице казались в этот момент резче.
Когда Мэтлок ворвался в комнату, на губах его играла злорадная улыбка, смысла которой Айво не смог разгадать сразу.
Он намеренно не встал навстречу гостю, а вместо этого медленно произнес:
– Могу я поинтересоваться, что привело вас в мой дом в столь ранний час, Мэтлок?
Говоря это, Айво отметил про себя, что герцог был в костюме для верховой езды, сапоги его покрывала пыль, а в руках он держал хлыст.
Не оставалось сомнений, что Мэтлок прискакал сюда в спешке, о том же свидетельствовал внешний вид его спутников.
Один из них был белокур, с тонкими чертами лица и длинным носом, на другом, к удивлению маркиза, обнаружилось под дорожным плащом одеяние церковнослужителя. У него были седые волосы и худое, изможденное лицо, наводившее на мысль, что человек этот голодал.
Не обращая внимания на Кару, герцог подошел к столу и встал напротив маркиза.
– Я пришел, Брум, – сказал он, – чтобы сообщить вам, что наконец исполнилось то, о чем я давно мечтал – вы в полной моей власти.
Ни один мускул не дрогнул на лице маркиза, но в глазах появилось настороженное выражение.
– Не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите, Мэтлок. Вы должны не просто объяснить эти странные слова, но также свое присутствие в моем доме – свое и еще двух людей, которых я не приглашал.
– Позвольте мне представить их, – невозмутимо произнес герцог, делая широкий жест в сторону своих спутников. – Мой адвокат, Израиль Джейкобс из «Линкольн ин» и преподобный Адольфус Дженкинс, с которым вам вряд ли приходилось сталкиваться, так как клиенты его обитают в основном в тюрьме Флит.
В голосе герцога слышалась явная издевка. В то же время трудно было не заметить ярость, кипящую внутри Мэтлока и прорывавшуюся время от времени в его словах.
Адвокат и священник молча стояли у входа в комнату. Маркиз видел краем глаза, что Кара выбралась из-за стола и пятилась к стене, стараясь оказаться как можно дальше от герцога Мэтлока.
Видимо, девушке больше всего хотелось бы покинуть комнату, но это было невозможно, так как у дверей стояли люди герцога, а французские окна, выходящие в сад, были заперты.
– До сих пор теряюсь в догадках, почему вы здесь, – после нескольких секунд зловещей тишины произнес маркиз.
– Что ж, позвольте все вам объяснить, – услышал он в ответ. – Я обвиняю вас, Брум, в совращении несовершеннолетней девицы.
Маркиз напрягся, но не пошевелился и сохранил прежнее невозмутимое выражение лица. А Кара снова вскрикнула, словно от боли:
– Это ложь! Он вовсе не пытался меня совратить! Я сама спряталась в его экипаже.
Герцог даже не повернул головы в сторону девушки, словно не слышал ее слов.
Глаза его были прикованы к маркизу. Медленно и членораздельно Мэтлок произнес:
– Я готов, Брум, предоставить вам выбор между судом, приговор которого за подобное преступление означает высылку из страны, и женитьбой на моей племяннице с выплатой мне за эту снисходительность десяти тысяч фунтов.
Когда он закончил, в комнате снова повисла тишина, которая показалась маркизу красноречивее всяких слов.
Айво понимал, что, получив в игре против него столь мощный козырь, Мэтлок не замедлит его разыграть.
Дело было не только в том, что герцога бесили победы лошадей маркиза. Айво неоднократно докладывал правлению жокейского клуба о нарушении правил соревнований людьми герцога, скакавшими на его лошадях.
Один раз в результате подобной жалобы были дисквалифицированы лошадь и жокей Мэтлока, выигравшие скачку нечестным способом, а приз достался маркизу, лошадь которого в том же заезде пришла второй.
Маркиз понял еще тогда, что Мэтлок ни за что не простит ему этого, и теперь ему пришло в голову, что он действительно имел глупость оказаться во власти своего злейшего врага, который не преминет воспользоваться несчастливой для маркиза случайностью, чтобы отомстить ему.
Самым неприятным было то, что Айво годами удачно избегал расставленных на него матримониальных ловушек, приготовленных для одного из лучших холостяков королевства.
Во всей Англии не было ни одного аристократического семейства, не мечтавшего породниться со знаменитым маркизом Брумом.
Но Айво давно уже решил для себя, что ему еще не пора жениться, и он не падет жертвой амбициозных родителей одной из молоденьких девиц, заполнявших бальные залы Мэйфер.
Его стремление любыми путями уклониться от брака породило в свете множество сплетен и не осталось даже без внимания сатириков и карикатуристов.
