Несколько минут Дафна смотрела на полки с плотными упаковками писем, затем подняла подбородок, расправила плечи и сделала шаг к стеллажам. Не следовало терять время.
Когда Дафна встретилась с братом и сестрой за ужином, у нее ныла шея и болели глаза. Чтение чужой переписки оказалось занятием не только не интересным, но, скорее, мучительным.
Однако даже усталость не вызвала в Дафне желания лечь в постель, когда она вошла в свою спальню. Вернулись нервозность и страх. Девушка зажгла как можно больше свечей, переоделась в ночную рубашку, накинула поверх халат и устроилась в кресле у камина с твердым намерением просидеть всю ночь, глядя в огонь. Однако тело предало свою хозяйку, и Дафну довольно скоро сморил сон.
Проснувшись на рассвете, девушка огляделась удивленно. Она сообразила, что ни один призрак так и не почтил своим визитом ее спальню, удовлетворенно вздохнула и перебралась на кровать, в уют одеял, где с комфортом проспала еще несколько часов.
Вся следующая неделя прошла спокойно и без происшествий, и Дафна начала склоняться к мысли, что завывания и стоны полупрозрачного существа ей просто привиделись во сне. Конечно, существовали какие-то предания о призраках замка Бомон-Плейс, но даже экономка с дворецким не считали их хоть сколько-нибудь значимыми, поэтому и Дафна со временем стала придерживаться схожего мнения.
Время шло, и молодая семья Бомонов вполне свыклась с новой жизнью в замке и почти не вспоминали о тяжком быте, который был их вечным спутником в столице. Они познакомились со всеми соседями, за исключением лорда Тревельяна, а также с жителями окрестностей Бомон-Плейс, которые жили за счет барона и его земель. Самое близкое знакомство завязалось с семьей викария Хенли. Его сыновья оказались примерно одного возраста с Эйдрианом: Квентину исполнилось восемнадцать, а Максимилиан был на год его младше. Эйприл подружилась с шестнадцатилетней сестрой юношей, Ребеккой, а Дафна получала несказанное удовольствие от общения с миссис Хенли, радушной хозяйкой и чувствительной особой. Муж миссис Хенли, огромный, неповоротливый мужчина, обожал супругу и всячески о ней заботился. Порой Дафне становилось неловко от того, что теплые, дружеские отношения между их семьями изначально завязались не по причине взаимного притяжения, а исключительно потому, что Дафне требовались сведения о замке и связанных с ним легендах. Да, разумеется, довольно скоро она прониклась к викарию и его близким самыми нежными чувствами, но все равно ощущала себя немного виноватой перед своими новыми друзьями.
Впервые встретившись с викарием, Дафна принялась робко расспрашивать его о старинных преданиях и узнала парочку совершенно жутких историй времен Карла I, от которых волосы вставали дыбом. Несмотря на кошмарные сюжеты, все они относились к поре столь отдаленной, что едва ли могли считаться былью. Викарий не слышал ничего о потайных ходах и замаскированных дверях и лишь озадаченно почесал голову при упоминании о семейных призраках.
Что ж, уж если странное привидение больше не заглядывало в спальню Дафны, то и она предпочла не тревожить более его память своими расспросами. Ее увлекла новая жизнь, новые друзья.
Особенно Бомонам пришлись по вкусу выходные, которые теперь, когда у них было вдоволь денег, означали бесконечные покупки и развлечения. Все трое спускали огромные суммы, делали друг другу необычные подарки, покупали наряды и ездили на вечеринки, приемы и торжества к соседям. Эйдриану наняли личного лакея, Дафна и Эйприл последовали его примеру и теперь пользовались услугами личных горничных.
Но самой радостной новостью стало возвращение в семью гувернантки Китти. Это случилось поздним декабрьским вечером, почти под конец года. Как потом рассказывала Китти, едва получив письмо Дафны, она бросилась собирать вещи, готовая тотчас ехать в Корнуолл. Оказавшись в роскошном холле Бомон-Плейс, Китти невольно ахнула от восхищения, а Дафна, выбежавшая встречать гостью, счастливо расхохоталась. У Дафны даже перехватило горло от волнения, и она долго обнимала замерзшую в дороге Китти.
— Господь услышал мои молитвы! — воскликнула Китти, окидывая Дафну довольным взглядом. — Я просила его о милосердии к моим любимым пташкам, Дафне, Эйприл и Эйдриану. И только посмотрите, как переменилась ваша судьба! — Она изумленно оглядела роскошный холл и перевела взгляд на спускающихся по лестнице Эйприл и Эйдриана. — Настоящий замок! Взгляните на себя, Дафна: вы же теперь истинная леди в роскошном наряде. А юный Эйдриан получил титул барона. Да если б мне довелось встретить любого из вас на улице Лондона, я бы ни за что вас не узнала! Я так рада, так рада!
— Неужели к нам вернулась дорогая Китти? — воскликнул Эйдриан, прижимая к себе гувернантку, Он подхватил ее на руки и закружился в вальсе посреди холла. — Настоящее чудо!
— Отпустите меня, сэр Эйдриан! Воспитанный молодой человек не должен вести себя таким образом! — воскликнула, хохоча от удовольствия, Китти. — Не знаю, где вы нахватались подобных манер, но это точно не моя школа!
Эйдриан ухмыльнулся, но осторожно выпустил Китти из объятий. Обретя твердую почву под ногами, гувернантка бросилась к Дафне и Эйприл, выхватывая на ходу кружевной платочек и торопливо промокая глаза и нос.
— Ах, мои девочки! Мы снова вместе, а я так боялась, что никогда больше вас не увижу. Я истово молилась за вас, о да! Какое будущее могло ждать вас, бедняжки, если бы не наследство от покойного сэра Хаксли…
Эйприл шмыгнула носом и принялась обнимать Китти.
— Ах, как я рада, что вы здесь! Я так скучала, так скучала!
— Видит Бог, мне тоже было тоскливо без вас. Наш Господь милосерден, не так ли?
— С этим не поспоришь, — улыбнулась Дафна, нежно целуя Китти. — Ведь он вернул нам нашу бесценную Китти.
С приездом гувернантки жизнь и вовсе стала размеренной и уютной. Бомоны и Китти жили одной дружной семьей, дни шли своей чередой, декабрь сменился январем, и можно было с уверенностью заявить, что жильцы Бомон-Плейс абсолютно счастливы и всем довольны.
Однажды, стоя поутру у окна и глядя на залитые солнцем, заснеженные луга вдали, Дафна поймала себя на мысли, что почти не вспоминает о лондонской квартире и бедности, в которой жила семья раньше. Словно и вся прошлая жизнь Бомонов проходила в стенах роскошного замка, без тревог, волнений и страхов.
Дафна сделала глоток свежего травяного чая и отвернулась от окна. День выдался погожий. Эйдриан давно просил устроить пикник на берегу канала, к которому спускались бесконечные луга поместья. Берега канала были в основном довольно крутыми и скалистыми, испещренными множеством пещер и ниш, сам поток извивался меж скал, словно угорь, подтачивая высокие каменистые берега. Поговаривали о контрабандистах, которые устраивали тайники в недрах некоторых пещер, но это были всего лишь домыслы, ничем не подтвержденные. Река была порожистой и манила своей бурной, дикой натурой, вода бурлила в иных местах так громко, словно ревел настоящий водопад. Прогуливаясь верхом, Эйдриан обнаружил узкий, извилистый спуск к удивительной смотровой площадке прямо над потоком, с которой открывался потрясающий вид. Он неоднократно предлагал устроить на краю страшной, но манящей пропасти пикник, и Дафна уступила его мольбам.
