— Сейчас опасно выходить на улицу без охраны, — заметил он, усаживая Фелицию на стул в прихожей своего небольшого дома, прилегавшего к лавке, и протягивая ей маленькую деревянную чашку с медом. — Вам, норманнам, лучше вернуться на родину и переждать смутные времена там.
Доброе лицо торговца выражало искреннюю озабоченность, но по ноткам раздражения в его голосе женщины поняли, что он осуждает их за столь рискованное поведение.
— Мы не знали, что предубеждения так сильны, — робко вымолвила Эйлит. Теперь, когда опасность миновала, ее начал бить озноб. — Эти негодяи вышли из мясной лавки и неожиданно набросились на нас. — Она повернулась к Фелиции. Та, стуча зубами по краю чашки, никак не могла сделать глоток. — Я наговорила тебе слишком много глупостей, извини. Боюсь, что этим я и накликала беду.
Фелиция покачала головой. Ее лицо приобрело нездоровый землистый оттенок.
— Я тоже виновата, — прошептала она и разрыдалась. — Я хочу, чтобы Оберт был рядом.
За несколько месяцев Эйлит достаточно хорошо узнала свою подругу и не раз восхищалась мужеством, помогавшим ей в чужой по духу и укладу стране; вдали от родины. Временами она завидовала ее изящной фигуре, грациозной осанке и уравновешенным манерам. Но в это солнечное апрельское утро Эйлит вдруг осознала, как призрачно внешнее благополучие Фелиции. Она поняла, что крепкое здоровье и сила характера, присущие ей самой, куда лучшая защита от жизненных невзгод.
Одного взгляда на Фелицию было достаточно, чтобы понять, что она не сможет добраться до дома пешком. Торговец, разумеется в надежде на будущую выгоду, одолжил ей своего пони, и подруги отправились в путь. Фелиция судорожно сжимала поводья, пока молоденький ученик вел их по закоулкам Лондона в сторону предместий, расположенных за старой Римской стеной.
— Эйлит, мне нехорошо… — Застонав, Фелиция прижалась к шее лошади, цокающей копытами по дорожной грязи. — Живот… — Она схватилась за живот с искаженным от боли лицом.
О, боже! Неужели выкидыш?
Стараясь не паниковать, Эйлит ровным голосом произнесла:
— Еще немного, и мы доберемся до дома. Потерпи. Осталось только свернуть за тот угол.
Прикрыв глаза и еле держась за поводья, Фелиция ничего не ответила. Ее качало из стороны в сторону.
— Если ты упадешь, то убьешься сама и погубишь ребенка! — сердито фыркнула Эйлит. — Ты должна держаться, слышишь? — Она подхватила подругу за бедро.
Тяжело дыша и по-прежнему не говоря ни слова, Фелиция крепко сжала поводья.
Эйлит оттеснила ученика торговца в сторону.
— Я поведу лошадь, а ты смотри, чтобы госпожа не упала, — властно распорядилась она.
Наконец они свернули за угол.
Увидев соломенную крышу своего дома, Эйлит вздохнула с облегчением, которое спустя мгновение сменилось тревогой: у входа в кузницу стояло на привязи несколько лошадей. По дорогим сбруям и попонам она узнала коренастую лошадь Альфреда и пегого мерина Лильфа. Рядом пил из лужи серый жеребец поразительной красоты. Стоявший около него воин ласково похлопывал коня по шее. Спустя мгновение из кузницы, беседуя со стройным широкоплечим мужчиной, вышел Голдвин, казавшийся карликом по сравнению со своим спутником. Из-под сверкающей на солнце кольчуги незнакомца выглядывала расшитая золотом алая рубаха. Было очевидно, что эту кольчугу он примерил только что.
— Господи, да хранят его ангелы! Это же сам король! — Эйлит испуганно зажала рот ладонью.
Заметив жену и встретившись с ней взглядом, Голдвин запнулся на полуслове. Учтиво извинившись перед Гарольдом, он поспешил навстречу Эйлит.
Тем временем Фелиция качнулась в седле и начала медленно сползать с лошади. Юноша из лавки успел поймать молодую женщину на руки и осторожно опустил ее на мокрую траву у обочины грязной дороги. Перепуганная до смерти Эйлит присела рядом.
— Эйлит, именем Господа прошу, скажи, что случилось? — нетерпеливо произнес Голдвин. В его охрипшем голосе отчетливо прозвучали нотки и раздражения, и тревоги.
— В Чипе на нас напали хулиганы. О, Голдвин, я боюсь, что Фелиция потеряет ребенка. — Эйлит с трудом сдерживала рыдания. — Помоги отнести ее в дом, скорее! — добавила она, поймав бессмысленный взгляд мужа. — Неужели ты хочешь, чтобы она умерла прямо здесь, посреди дороги?
— Делай так, как она говорит.
Подняв глаза на Гарольда Годвинсона, Эйлит мгновенно поняла, что имели в виду братья, когда говорили о сходстве этого человека со львом. Волосы короля, такого же рыжевато-коричневого цвета, как и глаза, тяжелой гривой ниспадали на плечи. На могучей шее сверкала изогнутая золотая цепь, в широком вырезе рубахи на груди кудрявилась густая жесткая поросль.
Оцепенев от потрясения, Голдвин продолжал стоять как вкопанный. Недолго думая, Гарольд подхватил на руки бесчувственное тело Фелиции и направился к дому. Эйлит вскочила на ноги, расправила измазанное в мокрой грязи платье и дрожащим голосом обратилась к Голдвину:
— Во всем виновата я. Мы поссорились на улице. Из-за пустяка. А хулиганы по акценту узнали в ней норманнку.
— Я давно опасался, что может произойти что-нибудь подобное, — хмуро буркнул Голдвин. — С сегодняшнего дня на рынок будут ходить только служанки. А еще я считаю, что при сложившихся обстоятельствах тебе следует держаться от Фелиции подальше.
Эйлит изумленно взглянула на мужа.
— Но она невиновна и к тому же нуждается в помощи. Я полагала, что ты питаешь к нашим соседям дружеские чувства, разве не так? — Демонстративно развернувшись, она последовала в дом вслед за королем.
Из кладовой достали набитый сухими листьями папоротника матрас и уложили на него Фелицию. Придя в себя, она облизала пересохшие губы и что-то пробормотала.
— Да она же норманнка, — сквозь зубы процедил Альфред, в этот момент наливавший в чашу суп из котла. Он смерил сестру грозным взглядом. — Неудивительно, что на вас напали на улице.
— Но она не сделала ничего плохого! — с жаром возразила Эйлит. — Да, Фелиция действительно норманнка, но разве она пришла к нам с мечом и щитом? Неужели она представляет какую-то угрозу для вас, мужчин?
Лицо Альфреда залилось краской негодования.
— Клянусь Крестом, будь моя воля, я бы по-братски выпорол сестричку. Отец чересчур баловал тебя. И Голдвин, судя по всему, тоже. Кстати, где он? У меня есть для него хороший совет.
— Успокойся, Альфред, — сурово приказал король. Уложив Фелицию, он принял из рук Альфреда чашку и попробовал суп. — Мастер Голдвин сам знает, как управлять собственным домом. Кроме того, эта женщина, хоть она и норманнка, действительно не представляет для нас никакой опасности.
