Идит почувствовала, как ее лицо вспыхнуло. Она хотела напомнить об условности брака, но не сумела найти подходящих слов. Сыновья!
— А ты не ошибся, принимая мой брачный договор за что-то еще, кроме чисто делового соглашения?
— Деловое соглашение! Никогда еще я не встречал прежде женщины, похожей на тебя. Никогда! — воскликнул он, недоверчиво покачав головой. Затем взмахом руки как бы отмел все ее возражения и протесты и сказал: — Я должен подумать и о наследовании. При всех опасностях, которым мой брат Тайкир подвергается ежедневно, я не сомневаюсь, что выжить ему будет нелегко.
Когда она прочла последние условия, острая тревога пронзила ее.
— Я не могу принять то, что ты от меня просишь.
— А с чем ты тут не согласна? — протянул он, апатично скрестив ноги в щиколотках. Изношенная ткань тесных штанов туго натянулась на бедрах, и Идит с открытым ртом уставилась на стройные, мускулистые формы и еще на что-то, обрисовавшееся под тканью. Туника распахнулась, открыв широкую грудь, облаченную в ту же голубую рубаху, которая была на нем вчера, шелковистые завитки выбивались из разреза на вороте, они тоже не ускользнули от ее глаз.
Края твердых губ ее собеседника дернулись в понимающей улыбке, и Идит поспешно закрыла рот. Она готова была убить себя за предательский взгляд. Стремясь поскорее угомонить зачастившее сердце, она проворчала:
— Ты чего так расселся? Может, думаешь, что против тебя никто и не устоит? Но я не какая-нибудь там одна из твоих похотливых любовниц, и меня твои прелести не волнуют.
Эйрик холодно осклабился:
— Кажется, мы тут говорили про условия. Брачные условия. — Он опустил глаза на свои бедра, затем снова взглянул на нее, провоцируя как-нибудь отозваться на насмешку.
Идит раздраженно прокашлялась и ткнула пальцем в слова, которые он нацарапал внизу документа.
— Да, я сейчас скажу насчет твоих условий. Во-первых, я предпочитаю жить в Соколином Гнезде. И не вижу причин перебираться вместе с Джоном сюда, в Равеншир.
Эйрик вопросительно поднял брови:
— Разве у тебя нет сенешаля, который распоряжался бы там всем в твое отсутствие?
— Да, есть. Джеральд из Бримли, но…
— Он надежный?
— Да, но занимается всем лишь тогда, когда я отлучаюсь. Мое присутствие там необходимо, хотя бы для надзора за ульями.
— Переведешь этих проклятых пчел сюда.
Идит снисходительно улыбнулась его невежеству:
— Пчелы не похожи на людей. Они не могут просто так подхватить пожитки и перебраться на другое место.
Эйрик внимательно глядел на нее, и Идит поежилась под его пристальным взглядом. Ей хотелось, чтобы он перестал гладить шелковистые свои усы. Это ее выбивало из колеи.
— Тогда оставишь пчел там. Но ты, миледи, — заключил он ровным голосом, поднеся палец к ее лицу, — станешь жить здесь вместе с сыном, иначе ни о каком браке не может быть и речи.
— Какая тебе разница, где я живу? У нас же договор чисто деловой.
— На всякий случай, — насмешливо заявил он и бросил на нее исподлобья взгляд — то ли чем-то озадаченный, то ли раздраженный.
Боже, как ей хотелось убрать эту глупую усмешку с его отвратительной смазливой физиономии!
— А я-то думала, что ты оценишь свободу, которую тебе предоставит мое отсутствие в Равеншире.
— А почему ты думаешь, что с тобой я буду менее свободен?
Идит застыла от возмущения и натянула обруч пониже на лоб, скрывая свои эмоции.
— Мне не хотелось бы терпеть присутствие твоих любовниц возле себя.
Прозрачные глаза Эйрика расширились от удивления. Затем он с издевкой улыбнулся:
— Миледи, ты меня обижаешь. Я уже и раньше говорил тебе об этом, не заставляй меня повторяться. Я порядочный человек. И не намерен позорить жену недостойным поведением.
Бросив на него косой взгляд, она с нескрываемым недоверием протянула:
— Ты хочешь сказать, что у тебя никогда не будет любовниц?
С некоторым злорадством она наблюдала, как по лицу у него пробежала тень смущения, как он неловко заерзал на месте. Уклонившись от ответа, он лишь пристально поглядел на нее, скрестив на груди руки и все время поглаживая свои проклятые усы.
— Я вовсе не собираюсь причинять тебе никаких неудобств, Эйрик. И не прошу отказываться от своих женщин.
— Женщин! О, Идит, ты наделяешь меня более выдающимися талантами и выносливостью, чем у меня есть на самом деле, — заметил Эйрик, с подчеркнутом недоумением качая головой. — Откуда ты взяла, что у меня так много женщин?
— Говорят, что ты предаешься блуду, будто загулявший лось. — «Ох, Матерь Божья, что это я такое несу?»
Эйрик громко фыркнул, услышав слова, которые она необдуманно выпалила, и его челюсть напряглась от злости.
— Ты, стало быть, слышала, что про меня говорят такие вещи?
— Ну, не совсем в этих выражениях.
— Тогда говори точней, — потребовал он. — Кто способен меня так оскорблять? Наверняка Стивен из Грейвли, могу поклясться, этот проклятый клеветник.
— Нет. Не Стивен… — Она снова обругала себя за то, что не сумела придержать свой дурацкий язык, и зачастила: — Вообще, по-моему, я просто слышала болтовню на базарной площади, что-то вроде: «Ни одна хорошенькая девушка не сможет пройти мимо Равеншира, чтобы тамошний хозяин не отведал ее меда, и все остаются очень довольны».
И она пренебрежительно пожала плечами. Глаза Эйрика буквально вылезли на лоб, а челюсть отвисла. Затем он взорвался смехом.
— Ох, Идит! Ты меня поражаешь! — воскликнул он наконец. — Никогда мне еще не попадались женщины с таким острым языком. Как жаль, что ты… ну, хм, что ж, время идет, ничего не поделаешь.
Идит догадалась, что он собирался посетовать на ее возраст и безобразие. От этих, хоть и невысказанных слов что-то съежилось в ее душе. Уничижительное мнение о ней со стороны этого дьявольски красивого олуха совершенно не волнует ее, но почему же она чувствует себя задетой?
Несомненно, это говорит о ее слабости и уязвимости. От такого открытия ее охватила паника. Куда подевались ее выдержка и хладнокровие? Внутренне собравшись, она приказала себе держать в узде свои чувства.
Напустив на лицо равнодушие, чтобы не показывать ему, как она задета, Идит упорно повторила:
— Интересно все-таки знать, почему ты так настаиваешь, чтобы я жила здесь.
— Мне хотелось бы привезти домой дочерей. Помнишь? Ведь ты обещала заботиться о них.
Идит с облегчением кивнула, довольная таким объяснением. Теперь ясно, почему он хочет, чтобы она перебралась в Равеншир.
— Вообще-то я могу переправить часть пчел и сюда. Хотя в брачном соглашении это и не оговорено, я согласна пойти на уступку. Буду проводить половину своего времени здесь, а половину в Соколином Гнезде, а девочек брать с собой, чтобы ты был свободен… ну… для путешествий или… чего там тебе понадобится. — Она решила больше не упоминать о женщинах, чтобы не выглядеть смешной.
