«Будь он проклят! Будь он проклят! – заревел лорд Монтекатини, как зверь в клетке, измеряя шагами комнату. С каждым шагом его ярость и гнев нарастали. – Он всегда мешает моим планам, этот уэльский ублюдок! Настроить Генри против плана, который я предложил! Я мог бы вернуться в Рим. Пока лорд Хокхарст останется фаворитом королевского двора, я здесь не нужен и бесполезен! Да простит меня Бог, но я бы хотел убить этого сукиного сына!»
– Вы ранили его, милорд, – елейным голосом заговорила леди Шрутон, боясь, что графом овладевает черный гнев, и он изобьет ее. Она никак не могла понять, почему она все-таки осталась с ним, а если она решится, то куда ей пойти? Как она будет жить? Несколько ужасных синяков казались сущими пустяками, по сравнению с той безопасностью, которую он ей обеспечивал. – В конце концов, вы ведь убили лорда Рашдена, а его глупая сестра обвинила во всем Хакхарста. Хотя граф хорошо скрывает, но, говорят, что уход этой сучки очень его расстроил. Он продолжает преследовать ее, как безумец.
– Да, – кивнул лорд Монтекатини, – но это меня мало радует. Этот ублюдок причинил мне много неприятностей и продолжает их причинять. Он постоянно расстраивает мои планы, заставляет меня выглядеть дураком. Даже Джиофри начал относиться ко мне так, как будто я колдун или идиот, – пожаловался граф на своего последнего любовника. – Ну, я скоро рассчитаюсь с ним, с этим неблагодарным щенком. Он был всего лишь рыцарем, когда я заинтересовался им. Теперь он получил титул барона и думает, что он больше во мне не нуждается. Но Джиофри скоро поймет, что ошибается. Мне нужно как можно скорее придумать что-нибудь, чтобы избавиться от Хокхарста. Пока он остается, как бельмо на глазу. Но я должен быть осторожен: пусть этот сукин сын не знает, что Гил умер от моих рук, иначе это будет уже точно концом моей карьеры в Англии. Рим не потерпит ни одного провала. Если бы граф не был фаворитом Генри и если бы только я мог приложить руки к жене Хокхарста!
Хитрые и злобные глаза леди Шрутон распахнулись от удивления. Она знала, что от итальянца ничего не ускользало, что происходило в Тауэре и во всем Лондоне.
– Но, но, милорд… Разве вы не слышали, что эту сукину дочь завтра выпускают из Кровавой башни.
– Нет! – темные глаза лорда Монтекатини прищурились. – Вы не лжете, сеньора?
– Нет, милорд, конечно же нет! Это известно всем, и я удивлена, что вы об этом еще не слышали.
– Где этот пустомеля Флорио? – граф позвал своего оруженосца. – Флорио! Флорио! – выходя из себя закричал он, и перепуганный юноша вбежал в комнату. – Что я слышу: леди Хокхарст завтра освобождают? Почему ты мне об этом ничего не сказал?
– Н-н-нет, сеньор, – запинаясь под проницательным взглядом итальянца, произнес оруженосец. – Я… я думал, что вы об этом уже знаете. Я… я не думал, что необходимо вам об этом докладывать.
– Ты не думал! Ты не думал! – насмешливо повторил лорд Монтекатини. Потом жестоко отвесил пощечину молодому человеку. – Идиот! Я должен думать здесь за всех! Вставай, глупец, распустил нюни! То, что ты будешь ползать передо мной на коленях, не спасет тебя от заслуженного наказания. Иди и дожидайся моего приговора в учебной комнате. Я приду и преподнесу тебе урок, который ты вряд ли забудешь.
– Нет, милорд, пожалуйста, не делайте мне…
– Молчи! – отрезал граф. – Иди! Пока я не решил, что ты мне вообще больше не нужен и не принял более крутых мер!
До смерти напуганный оруженосец удалился, и леди Шрутон вздохнула с облегчением, потому что она не оказалась той несчастной, которой граф будет преподносить урок в учебной комнате. Однако, она поежилась, когда он обратил на нее взгляд своих сверкавших злобных глаз и подумала, что лорд Монтекатини был, действительно, в союзе с самим дьяволом.
– Эта прекрасная Роза Восторга поедет отсюда в Хокхарст? – скривив губы поинтересовался граф.
– Нет, я так не думаю, – ответила леди Шрутон, молясь про себя, чтобы это оказалось правдой. – Мне кажется, что эта проститутка поедет в свое имение Грасмер. Говорят, что несмотря на все попытки графа уговорить ее, эта сучка не может ему простить смерть брата.
– Ах, так… Грасмер. А что это такое? – поинтересовался итальянец.
– Это имение, милорд, как я вам уже говорила, – незащищенная крепость – достаточно легко будет нескольким людям напасть на нее. Особенно теперь, когда король запретил носить костюмы членов королевской гильдии. Никто даже и не заметит появления людей. Это будет довольно-таки легко, – повторила она. – В самом деле, я не знаю, почему Хокхарст не осадил это место, когда эта стерва отказалась его принять.
– Не будьте еще глупее, чем вы есть на самом деле, сеньора, – сказал лорд Монтекатини, – Атаковать собственную жену? Убить собственных людей? Сама эта мысль – чудовищна!
Леди Шрутон попыталась вернуть Доброе расположение графа, которое она только что отеряла.
– Никто не должен знать, кто возьмет эту суку, кроме Хокхарста, конечно. Мне кажется, что граф готов пойти на все, чтобы спасти жизнь этой проститутке. Он помешан на ней. А если он будет убит… – она резко остановилась, уклончиво пожав плечами.
Лорд Монтекатини, который редко бывал в хорошем расположении духа, дьявольски улыбнулся на ее последние слова.
– Ну, наконец, хоть один раз ты будешь мне полезна. Принеси мне мою шкатулку с драгоценностями. Я подарю тебе браслет из оникса, который подходит к твоему платью.
Когда Изабелла добралась до Грасмера, пошел сильный снег. Но ей теперь было все равно. Наконец-то, она была дома – после целого года заключения в Кровавой башне. Генри Тюдор хотел приподнести ей урок, и он это сделал. Теперь она вряд ли будет участвовать в каких-либо заговорах против короля. Последний из Ланкастеров прочно укоренился на троне. Он не потерпит, чтобы у него из рук корону вырвала какая-то девчонка, сторонница Йорков. Совсем неважно, какое высокое положение при дворе мог занимать ее муж. Муж… Воррик. Изабелла была уверена, что ее так долго держали в тюрьме, чтобы наказать за то, что она бросила своего мужа и сделала несчастным. Последними словами Тюдора, прежде чем она покинула королевский двор, был совет, чтобы она немедленно вернулась к Воррику: «Занимайтесь своими делами в замке Хокхарст, мадам, – холодно подчеркнул король, и не пытайтесь больше вмешиваться в мои дела!»
Изабелла поняла, что она должна снова быть женой Воррика. Не только потому, что король приказал ей это, но и потому, что задолго до того, как она покинула Кровавую башню, Воррик, вырвал у нее обещание вернуться к нему.
– Поклянись, – мрачно потребовал он, – поклянись, Белла! – И она это сделала. Дело не в том, что он заставил ее, просто к тому времени Изабелла поняла, что бесполезно ей сопротивляться, что она по-прежнему любила мужа и не могла больше отказывать. Это подсказали ей долгие дни и ночи, которые Воррик провел с ней, лаская ее тело и наполняя его ощущениями.
