Толпа одобрительно зашумела. Главное для них, конечно, еда и топливо, но и бедные имеют свои чувства.
— Нет, — твердо произнесла я. На моих губах уже звучал приказ оставить дерево и поставить забор так, чтобы влюбленные парочки Экра, гуляя темными летними ночами, могли вырезать свои имена здесь, смеясь и перешучиваясь, а затем уединяться дальше в темноту, где их никто не мог увидеть. Но это слишком глупо и сентиментально. Просто непростительно вместо аккуратной изгороди городить какие-то петли ради счастья еще нерожденных детей.
— Нет, — повторила я. — Я знаю, что вы в Экре придерживаетесь определенных традиций, и все вы знаете, что я всегда была вашим другом. Но Вайдекр меняется, как меняется все вокруг. Мы не выгораживаем в этом году всю общинную землю. У вас будет место и пасти скот, и собирать хворост. Но на этом месте должна быть посеяна пшеница.
— Наступает самое плохое время, когда вся земля вокруг Экра станет пшеничным полем, а в деревне никто не сможет купить белую булку, — раздался голос из самой середины толпы, и опять послышался одобрительный шепот.
— Я знаю тебя, Мейбл Хенти, — уверенно произнесла я. — Ты еще не забыла, что задолжала мне арендную плату за три месяца и что я вычеркнула твой должок? Так что, пожалуйста, не поднимай голос против меня.
Послышался смех, и Мейбл Хенти, сильно покраснев, поспешила замолчать. Больше никто не осмелился спорить со мной. Я медленно скользила взглядом по лицам окружающих меня крестьян, и они все медленно опускали глаза. Только старый Гаффер не склонил головы, его глаза бесстрашно встретились с моими.
— Я — старый человек, мисс Беатрис, — сказал он. — И я видел много перемен на своем веку. Я был уже взрослым, когда ваш папа был еще маленьким мальчиком. Я видел его венчание и его похороны. Я видел свадьбу вашего брата, и я стоял у церковных ворот, чтобы увидеть вас невестой. Я был в церкви, когда хоронили вашу маму. Я видел здесь многое. Но я никогда не видел, чтобы сквайр Вайдекра пошел против своей деревни. И не слышал о таком. Если вы сделаете это, невзирая на наши мольбы и просьбы, значит, вы не такой хороший хозяин, каким был ваш отец. Лейси владеют Вайдекром уже сотни лет, но они никогда не заставляли бедных стонать. Если вы станете продолжать ваш план, мисс Беатрис, вы разобьете сердце Вайдекра.
Я тряхнула головой, чтобы развеять туман, возникший перед моими глазами. Слова доносились до меня, как будто бы издалека. Потерпеть неудачу с землей, потерпеть неудачу с людьми — это было больше, чем я могла вынести. Я испугалась, испугалась по-настоящему, как путается олень, услышав приближающийся лай собак. Я испугалась, что теряю цель и нить моей жизни. Что мне больше не услышать ровного биения сердца Вайдекра.
Джон Брайен подошел ко мне, радостный, торжествующий, глядя на меня с любопытством.
— У вас имеется приказ, Брайен, — мне казалось, что это говорю не я, а кто-то другой. — Ставьте заборы.
Я сделала несколько неровных шагов к коляске и взобралась в нее. Кто-то, кажется Брайен, отвязал и подал мне поводья. Мои руки автоматически осадили Соррель и развернули коляску.
— Не позволяйте ему делать это! — раздались голоса в толпе. — Мисс Беатрис, не надо так с нами поступать.
— Ступайте работать! — мною внезапно овладело отчаянное нетерпение. — Огораживание земель происходит по всей стране. Почему Вайдекр должен отличаться от других? Немедленно приступайте к работе. — Я стегнула лошадь, она рванулась вперед и мы умчались прочь от потрясенных молчаливых лиц, прочь от прекрасного старого леса, которого скоро не станет, прочь от ароматного вереска, от цветущих кустов, которые скоро будут вырублены и сожжены.
Всю дорогу домой из Экра мои щеки были мокры от слез и едва я успевала вытереть их, как слезы катились снова. Я даже не могла понять, что заставляет меня плакать. Ведь ничего не случилось. Мой приказ будет в точности выполнен, полувысказанный протест Экра уже через полгода будет позабыт. И будущие влюбленные найдут другое дерево, чтобы вырезать на нем свои имена. А дети, которые появятся у них, никогда не узнают, что здесь был чудесный луг, где их родители когда-то гуляли, играли маленькими в войну и устраивали пикники долгими летними днями. Все, что они будут видеть, это нескончаемые поля пшеницы, куда никто не смеет ходить. А если это станет для них привычным зрелищем, то к чему горевать?
Горевать должны мы. И когда на следующий день я надевала черное платье, я действительно чувствовала себя в трауре. Вот сейчас ставят забор, люди рубят деревья и выкорчевывают их корни. Я не поехала смотреть, как идет работа. Я не хотела видеть этого, потому что боялась повернуть назад, шарахнуться прочь от того бессмысленного чудовища, которое Гарри называл «Будущее».
Но после долгого завтрака, во время которого я планировала свой, неожиданно оказавшийся свободным, день, я, войдя в контору увидела дожидавшегося меня Джона Брайена.
— Почему вы не на общинной земле? Что-нибудь произошло? — сухо спросила я, открывая дверь и пропуская его вперед.
— Ничего не произошло, — иронически ответил он. Я уселась за стол и не предложила ему сесть.
— Что вы имеете в виду? — спросила я. В моем голосе слышались суровые нотки.
— Я имею в виду, что люди не хотят работать, — объяснил он. — После того как вы вчера уехали, они собрались вокруг старого Тайка…
— Гаффера Тайка, — поправила я.
— Да, да, Гаффера Тайка, — повторил он. — И объявили, что пойдут домой обедать. А после обеда никто из них не вернулся.
— А потом? — резко спросила я.
— Потом я пошел их искать, — голос Брайена звучал почти обиженно. — Но никого не нашел. Казалось, что деревня за один день вымерла, либо они все заперлись и затаились. Экр вчера был как призрак.
Я кивнула. Это было почти восстание, так дальше продолжаться не может. Люди Экра нуждаются в работе, дать ее может только Вайдекр. Им нужна земля, но эта земля принадлежит нам. Им нужна крыша над головой, но они все арендуют свои дома у нас. Никаких восстаний здесь не будет. Они привыкли к нашей доброте и великодушию, они забыли, что такое власть сквайра. Я не хочу злоупотреблять ею, но мне нужно, чтобы земля была. огорожена, и на поле росла пшеница.
— А сегодня? — спросила я.
— Сегодня — то же самое, — на работу никто не вышел. Они не хотят это делать, миссис Мак Эндрю. Я сверкнула на него глазами.
— Будьте добры, прикажите на конюшне запрячь мою коляску, — с ледяной вежливостью сказала я Брайену. — Вижу, что мне самой придется заняться этим делом.
Через минуту он уже ждал меня на улице, сам он приехал верхом, на довольно неплохой лошадке.
