Ознакомительная версия.
– Да, – промолвила она.
Харрисон приказал родственникам держаться на суде спокойно, поэтому, когда в помещение склада вошел человек и устремился к стульям, зарезервированным для жюри, они примолкли.
Никаких женщин в жюри не оказалось. Мэри Роуз узнала большинство из мужчин-присяжных, но не могла вспомнить их имен. Ни один из двенадцати не улыбался, что, по мнению Мэри Роуз, вполне соответствовало серьезности момента.
Последними из непосредственных участников процесса в зал впустили братьев Эддерли. Они уселись на приготовленные для них стулья. У обоих были светлые волосы и карие глаза. В густой бороде старшего, Лайонела, виднелись седые пряди. Мэри Роуз он показался похожим на ящерицу.
Не менее отвратительным с виду был и младший, Реджинальд. Одного взгляда на братьев Эддерли было достаточно, чтобы понять – никто из них и дня не проработал под палящими лучами солнца.
Дули было поручено дежурить у входных дверей, а Билли – подменять его в случае необходимости.
Харрисон сидел до той минуты, когда Бернс дошел до конца прохода, а затем быстро встал. То же самое сделал и Адам. Кроме них, никто в зале не пошевелился. Судье явно польстило такое почтительное отношение.
– Вы позволите, ваша честь?
– Подождите, я сейчас схожу в кладовую, – прошептал он. – Такой процесс по всем правилам будет у меня впервые, и я хочу насладиться каждым его мгновением.
Адам собрался было сесть на место, но Харрисон остановил его.
– Стой как стоял, – шепнул он.
Выждав, пока судья скрылся в кладовой, Харрисон громко отчеканил:
– Встать, суд идет! Председательствует судья Джон Бернс. Все участники разбирательства тотчас поднялись со своих мест.
Судья выглянул из-за угла, чтобы убедиться, что все присутствующие встали, и вышел в зал, гордый и важный, словно павлин. Было видно, что он обожает такие формальности, но слишком редко получает возможность насладиться ими.
Судья не торопясь прошел к столу и занял свое место.
– Благодарю вас, – промолвил он. – Прошу садиться. Выслушайте меня хорошенько. Я не потерплю криков, свиста и другого шума в зале. Вначале я собираюсь представить на рассмотрение присяжных улики против Адама Клэйборна. После этого приглашу двух свидетелей.
Бернс сделал паузу.
– Джон Куинси Адам Клэйборн обвиняется в убийстве Уолтера Эддерли. Во времена, когда существовало рабство, Эддерли был хозяином Адама. Сыновья Эддерли привезли мне письма, которые семья Клэйборн писала матери Адама, Роуз. Сейчас Роуз по-прежнему живет на Юге, на той же самой плантации, в доме жены Эддерли Ливонии. Она заботится о Ливонии, поскольку эта несчастная женщина совершенно слепа. В шести или семи письмах есть упоминание о гибели Эддерли. Полной ясности, однако, они не дают. Адам не признает себя виновным в убийстве, но не отрицает, что в момент его смерти находился в доме. Кроме того, Адам в письмах сообщает, что после смерти хозяина он бежал. Я подробно расспрошу обо всем этом Адама, когда ему будет предоставлено слово. Предоставить ему слово, Харрисон?
– Да, ваша честь.
– Прекрасно, Теперь я должен предупредить вас, господа присяжные. Я хочу, чтобы сегодня здесь был справедливый суд. Если кто-нибудь из вас уже заранее решил, что Адам виновен, пусть отрывает свою задницу от стула и убирается прочь. Человек невиновен до тех пор, пока его вина не доказана, и я никому не позволю его бездоказательно засудить. А теперь ваша очередь, Харрисон. Вы скажете что-нибудь присяжным?
– Да, ваша честь.
Макдональд встал и, сделав несколько шагов, остановился перед членами жюри, глядя на них в упор.
– Мой клиент обвиняется в преступлении, которого не совершал, – начал он. – Если вы выслушаете все свидетельства, вы освободите Адама. Откройте же ваши сердца и ваш разум, избавьтесь от чувств, которые могут быть связаны с цветом его кожи, и постарайтесь сделать так, чтобы сегодня действительно состоялся справедливый суд. Авраам Линкольн верил в идею равенства, точно так же верили в нее тысячи храбрых молодых людей, которые с готовностью отдали свои жизни за то, чтобы рабство было отменено. Не будем же насмехаться над памятью этих мужественных парней. Жизнь Адама в ваших руках, джентльмены.
Харрисон повернулся и медленно пошел на свое место. Мэри Роуз пришлось сделать над собой усилие, чтобы не улыбнуться. Она очень гордилась своим мужем.
Внезапно Харрисон обернулся и снова заговорил:
– Я собираюсь кое-что поведать вам о человеке по имени Джон Куинси Адам. Прежде всего я расскажу вам, почему его мать назвала своего сына именно так. Возможно, кто-то из вас помнит, что шестого президента Соединенных Штатов звали Джон Куинси Адамс. После того, как Адамс, сделавший много хорошего на государственном посту, ушел в отставку, он уехал домой, думая, что теперь заживет спокойно и счастливо. Так и было – вплоть до той самой минуты, когда он услышал об одном постыдном случае. В 1835 году испанские пираты захватили в плен африканцев – пятьдесят два человека – и направились к берегам Кубы. Двое кубинцев купили всех этих людей и пошли морем к плантациям сахарного тростника, чтобы там продать их. Африканцы взбунтовались и убили одного члена экипажа. Когда судно достигло Лонг-Айленда, кубинцы бросили африканцев в тюрьму и обвинили в бунте и убийстве. Как вы думаете, почему этот случай так возмутил президента Адамса? Ведь в те времена рабство существовало на законных основаниях.
Честно говоря, я сам не совсем это понял и потому стал рыться в книгах, чтобы выяснить, в чем тут дело. Так вот, оказалось, что работорговля с другими странами была запрещена уже к 1835 году. Закон гласил, что чернокожий человек, родившийся в Америке в 1835 году, считался рабом, но ввозить в страну рабов из-за границы было противозаконно.
Разумеется, президент Адамс здорово рассердился из-за этого случая. И не стал молчать – нет, cap. Друзья отговаривали его, поскольку в те времена было не принято выступать в защиту чернокожих. Но Адамс только еще больше разгневался. Знаете, что он сказал?
Несколько присяжных отрицательно покачали головами.
– «Я намерен проявлять твердость в этом и во всех подобных случаях, не уклоняясь от выполнения своего гражданского долга и преодолевая любые препятствия, которые будут мешать мне свободно выражать свои мысли». Он хотел сказать, что закон есть закон и что, если это потребуется для защиты чести и достоинства его страны, он не постесняется отвесить кое-кому хорошего пинка. Закон есть закон. Если один или несколько человек нарушат его и это сойдет им с рук, то очень скоро все больше и больше людей начнут делать то же самое. И не успеете вы опомниться, как все права, дарованные вам Конституцией, превратятся в пустой звук… и ваши права тоже.
Ознакомительная версия.
