Ознакомительная версия.
И что было самым интересным, на боковой поверхности луковицы Джон рассмотрел маленькую выпуклость — то ли простая неровность, то ли начало детки, которая вырастет за лето, а к осени разовьется в целую новую луковицу, обеспечив прибыль в сто процентов, если просто оставить луковицу в земле.
Джон плавно провел пальцем по выпуклости, показывая эту особенность сыну, а потом осторожно вернул луковицу в горшок.
Джей отвел отца к окну в эркере, чтобы их не слышал гость.
— Это может быть все, что угодно, — предостерег он. — Например, один из дюжины сортов, которые у нас уже есть.
— Да, но письмо выглядит подлинным, на нем печать ван Меера, и история не кажется выдуманной. Если это действительно «Семпер», значит, в горшке целое состояние, Джей. Ты видел выпуклость сбоку? На этой материнской луковице мы можем за год удвоить наши деньги. И учетверить их на двух луковицах там, где была всего лишь одна.
— Или мы вырастим красный тюльпан, а их у нас уже пятьдесят штук.
— Полагаю, нам стоит рискнуть, — не сдавался Традескант. — Здесь можно заработать состояние. — Джон повернулся к посетителю. — Сколько вы хотите за нее?
Тот не колебался.
— Мне приказано просить тысячу английских фунтов.
Джей поперхнулся, но Джон кивнул.
— Позволено ли вам получить определенную сумму сейчас, а остальное после того, как луковица зацветет? Любой покупатель пожелает увидеть цветок.
— Я могу взять восемьсот сейчас и на остальное — долговую расписку с выплатой в мае.
Джей пододвинулся ближе к отцу.
— Мы не можем. Мы не сможем собрать такую сумму.
— Займем, — тихо ответил Джон. — Это половина от той цены, что нам пришлось бы заплатить в Амстердаме.
— Но мы не в Амстердаме, — настойчиво возражал Джей. — Мы не спекулируем на луковицах.
Однако Традескант весь светился от возбуждения, его глаза сверкали.
— Только представь себе, сколько король отдаст за «Семпер», — прошептал он. — Если с одной этой луковицы мы получим две, только вообрази, какая будет прибыль. Мы отвезем ее назад в Амстердам и продадим там. Мы сделаем себе состояние и вдобавок имя как заводчики тюльпанов. Продать на голландской бирже «Семпер», выращенный в Англии!
— Не верю я в это, — пробормотал Джей себе под нос. — Мы еле наскребли по сусекам, выплачивая новый налог, два летних месяца у нас не было посетителей из-за чумы, и теперь мы ставим заработок за восемь лет на одну луковицу?
Джон повернулся к гостю.
— Вот моя рука, — важно произнес он. — Деньги для вас будут готовы завтра. Приходите днем.
Остаток дня Традесканты вначале собирали долги по всему городу. Потом они обратились к тем, кто был обязан им за какие-то услуги, затем откровенно пошли к самым богатым людям в торговых домах и занимали деньги, предлагая луковицу как обеспечение, в конце концов, напрямую предлагая долю в ней. Их имя было таким надежным, а желание других поучаствовать в спекуляции на голландских тюльпанах — таким сильным, что они могли бы занять в два раза большую сумму под прибыль от луковицы. Тюльпановая лихорадка в Голландии распространилась на всю Европу. Люди охотно вкладывались в тюльпаны. Тюльпановый рынок рос на протяжении многих лет, цены огромными скачками поднимались каждый день. Джон без особых усилий нашел желающих приобрести долю в его луковице. Он мог продать ее тут же, к середине дня. Вечером, когда отец и сын снова встретились в «Ковчеге», у них были деньги на покупку.
Джон ощущал себя триумфатором.
— Я мог продавать ее снова и снова! — радовался он. — Мы сделаем себе состояние. На прибыль я куплю нам дворянство, Джей. На те деньги, что мы сделали сегодня, твой сын будет сэром Джонни!
Он замолчал, заметив, какое мрачное лицо у Джея, как тяжело его веки прикрывают глаза.
— Что случилось, тебе вообще ничего не хочется? — спросил Традескант мягко.
Лицо молодого человека оставалось непроницаемым.
— Не прошло и года, как она в могиле, а мы уже спекулируем и бросаемся в авантюры.
— Мы занимаемся торговлей, — возразил Джон. — Джейн не имела ничего против честной торговли. Она была дочерью купца и знала цену прибыли. Ее отец тоже принял участие в нашем предприятии.
— Думаю, она назвала бы это азартной игрой, — заметил Джей. — Но ты прав. У меня ни к чему нет интереса. Видимо, это тяжесть на сердце толкает меня к мысли, что риск для нас слишком велик. Наверное, это единственная причина.
— Конечно единственная! — Джон хлопнул сына по спине. — На душе станет легче, когда получим прибыль.
Луковицу поместили в оранжерею, где ей было тепло от бледного весеннего солнца, лившегося в окна, но от полуденного солнца ее прикрывали, чтобы не обжечь листья. Каждое утро Джон сам поливал луковицу теплой водой, сдобренной смесью его собственного изобретения с добавлением распаренной крапивы и лошадиного навоза. Луковица выбросила свежие зеленые листья, и наконец из самой сокровенной сердцевины показалась драгоценная остроконечная мордочка цветка.
Весь дом затаил дыхание. Фрэнсис каждый день забегала в оранжерею и следила за тем, как окрашивается зелень цветка. Джон не проходил мимо оранжереи, не заглянув внутрь. Только Джей пребывал в собственном коконе темноты. Он не верил, что в оранжерее медленно готовится расцвести их удача. Он не мог забыть, что там лежала Джейн. Ему казалось, что в этом помещении не может произойти ничего хорошего после того, как там стоял небольшой, тяжелый от свинца гроб.
Как-то утром Фрэнсис ворвалась в спальню деда, пока тот еще одевался.
— Он белый! Красный и белый!
— Тюльпан?
— Да! Да! Он красный и белый!
— «Семпер Августус»!
Ликующий полуодетый Джон схватил внучку за руку, и они помчались по лестнице. У входа в оранжерею они остановились, боясь приближаться к цветку, как будто топот ног по голым доскам пола мог стряхнуть с лепестков цвет.
Изумительно округленные безукоризненные лепестки в утренних лучах наливались цветом. Они все еще тесно прижимались друг к другу, но было хорошо видно, что они глубокого алого цвета с белыми полосками, будто белые прорези на шелковом камзоле.
— Вот я и разбогател, — просто сказал Джон, глядя на волшебный цветок, поднявшийся на стройном вощеном зеленом стебле. — Вот и пришел день, когда я разбогател. Малыш Джон станет баронетом, и никто из нас больше никогда не будет работать на хозяина.
Горшок с тюльпаном поместили в комнату редкостей как самый дорогой тюльпан в мире. Когда курьер приехал за остальными деньгами, им пришлось занять только две трети от суммы, остальное собрали с посетителей, валом валивших посмотреть на бесценный тюльпан.
Ознакомительная версия.
