Усилием воли он старался погасить боль, но безуспешно Тогда решил, что единственный путь — отключить сознание Ему частично удалось сосредоточить внимание на другом, но, когда он попробовал освободиться из образованного стволами капкана, все тело снова пронзила нестерпимая боль.
Он понял, что его лодыжка опасно распухла. В сердце проникал страх, растекаясь вместе с болью по жилам. Он старался не давать ему воли. Разве не сама судьба этой ночью водила его рукой? Разве он теперь не лорд Лэмб? Разве не он предал огню Прыжок Леопарда? Будь что будет но он переживет этот кошмар.
Адам Сэвидж погрузился в бассейн, снимая навалившуюся на него смертельную усталость. В считанные часы уничтожены плоды десятилетнего каторжного труда. Закрыв глаза, он расслабил напряженные до предела мышцы
Постепенно до него доходило, что это не проклятие, а благословение. Никто не погиб в губительном огне. Пострадавшие поправятся. У него оставалась земля, ничто не может уничтожить ее. Чайную фабрику он восстановит. И главное — под его крышей спокойно спит Антония. На него нахлынуло радостное чувство. Он будет отцом. Выходит боги его не обидели.
Лодыжка онемела до такой степени, что можно было терпеть тупую боль. В течение долгих часов она поглощала все его внимание, так что он не имел представления о происходящем вокруг. Однако теперь у него появилось ощущение, что по нему что-то ползает. Лихорадочно работало воображение. Кожа была холодной и липкой, его била дрожь. Подавив страх, он внушал себе, что нужно поспать. Когда рассветет и он увидит, как можно освободиться, у него должно быть достаточно сил, чтобы убраться подальше от этого места, пусть даже ползком.
Он закрыл глаза, чувствуя слабость и головокружение. Даже дыхание стало слабым и прерывистым. На несколько секунд забывался сном. Время от времени по ноже ', словно пробегали судороги. С рассветом стала рассеиваться мгла.
Стряхнув с себя дремоту, Бернард попробовал сесть и обнаружил, что не в состоянии двигаться. Не было сил пошевелить пальцем Он поглядел на себя и дико закричал, увидев, что все туловище покрыто отвратительными тварями. Сотни черных, налившихся кровью пиявок, некоторые до десяти дюймов длиной, питались его беспомощным телом. Насытившиеся отваливались, но их место занимали привлеченные запахом крови бесчисленные когорты других.
Он вдруг вспомнил о судьбе и понял, что она готовит ему смерть. Почувствовав, как пиявки присасываются к горлу, он издал леденящий душу крик Они полезли в разинутый рот, и Бернард окончательно лишился рассудка.
Адам открыл глаза, как раз когда им стал овладевать сон. Его вернул к действительности животный крик. Он выбрался из воды отдохнувшим и готовым встретить новый день. Странно, как по-человечески может звучать обезьяний крик.
Когти леопарда оставили на левой щеке глубокие царапины. Понял, что, если станет бриться, они начнут кровоточить, и, пожав плечами, отложил бритву Хорошо хоть другая щека не поранена.
Повстречав мистера Бэрке, пригласил его вместе позавтракать.
— Как провел ночь юный Антони?
— Неплохо, учитывая, что вы выковырнули из него пулю. Он потрясающе изменился. Когда я видел его последний раз, это был мальчик. Теперь он мужчина. Не только физически, хотя плечи у него раздались вдвое. Имею в виду, что он сформировался во всех отношениях.
— Отрабатывать проезд на корабле Ост-Индской компании — это тебе не пикник с учениками воскресной школы. Такая работа не только раздвигает плечи, но и помогает шире смотреть на жизнь.
— Я бы многое отдал, чтобы увидеть реакцию Антрнии при встрече, но знаю, что близнецы хотят встретиться наедине. Никогда не видел детей, которые были бы так неразлучны, но эта разлука явно пошла им на пользу.
— Не упустите священника, — подмигнув, попросил Адам. — Сегодня он нам понадобится.
— Он еле-еле, но добрался до постели. Всю ночь помогал в лечебнице. Для вас и для Прыжка Леопарда это была страшная ночь.
Адам поморщился:
— Это место создано тяжелым трудом, труд его и восстановит. Эта чудесная земля обладает свойством возрождаться, что бы ни творил с ней белый человек.
— Антони говорил, что вы обязательно все восстановите. По-моему, он сам влюблен в Прыжок Леопарда.
В это время Антони, сидя на краешке кровати Антонии, рассказывал о своем чудесном спасении. Корабль назывался «Граф Абергэвенни». Вся команда находилась на палубе, наблюдая за небольшой стаей китов, сбитой с курса штормом. В последних проблесках света кто-то заметил желтую штормовку.
— Позднее мне рассказывали, сколько потребовалось изобретательности, не говоря уж о мужестве. Должно быть, это было похоже на захватывающий танец на воде. Они спустили на тросе отчаянного матроса, который в конце концов забагрил меня как рыбу. Дюжина рук втащила меня на борт. Я нахлебался воды и был без сознания. Это был мой счастливый день, Тони. Корабль шел в Бомбей.
— Господи, Тони, ты не представляешь, что мы пережили, думая, что ты погиб. Мы наспех сговорились спасти Лэмб-холл, чтобы он не попал в жадные лапы нашего кузена.
— Мне ни разу не пришло в голову, что вы можете его .потерять. И что же вы сделали?
— Я заняла твое место. Стала лордом Антони Лэмбом.
Антони был потрясен.
— Не гляди так на меня! Ничего ужасного. Между нами, мне чертовски нравилось играть роль молодого холостяка, прожигающего жизнь. Когда поправишься, напомни мне рассказать поподробнее.
— Ну и злодейка! Хочешь сказать, что была больше мужчиной, чем я?
— Во всяком случае, попытка была чертовски удачной, — смеясь, ответила она. — Правда, теперь мы больше не похожи друг на друга. У тебя растет борода, к тому же ты здорово раздался.
Он оглядел ее пополневшие щеки и видные под ночной рубашкой прелестные округлости:
— Ты тоже растолстела. Словом, цветешь.
Его бесцеремонное разглядывание ввело Тони в краску. Их разговор прервал стук в дверь. В дверях появился Адам Сэвидж. Антони моментально оказался на ногах.
— Удалось ли что-нибудь спасти? — с волнением спросил он.
— Чай погиб, но каучук спасли.
— Когда станете восстанавливать, я хочу помогать, — твердо заявил Антони, надеясь, что Сэвидж не станет вспоминать о ранении.
— Спасибо, — с искренней благодарностью ответил Адам.
Антони поглядел на сестру. Та отвернулась к стене. Без слов было видно, что они будут выяснять отношения, и он поспешил уйти, вовсе не желая попадать под перекрестный огонь.
Оставшись наедине с ним, она упрямо не отворачивалась от стены.
— Я пришел поменять повязки, Тони. Она тотчас повернулась к нему, гневно сверкая зелеными глазами.
