Онести принялась ходить по комнате. Право же, она не думала, что когда-нибудь снова увидит этого человека! А может, он ожидал от нее новых наслаждений?.. Если хотел...
Черт побери! Одна мысль о нем заставляла Онести краснеть! Хорошо, пусть этой ночью ей удалось перехитрить Джесса. Но повторить подобный опыт вряд ли возможно... А если он задержится здесь еще какое-то время? Что делать тогда?
Он может раскрыть ее обман. Понять, что напрасно заплатил три доллара. Как быть? Как Джесс поведет себя? Мужчины терпеть не могут, когда их дурачат! Некоторые расценивают подобные шутки как самое большое оскорбление. И порой так распаляются, что могут пойти даже на убийство...
Взвинтив себя этими мыслями, Онести решительно подошла к стоявшему в углу небольшому шкафчику и извлекла оттуда дорожный саквояж, повидавший за свою жизнь, наверное, куда больше, нежели Гулливер. Она слишком надолго задержалась в Ласт-Хоупе. Пора отправляться дальше – искать «плывущие камни». Пусть ей не удалось найти помощника и защитника. Что ж, придется управляться одной...
Онести бросила саквояж на кровать, вытряхнула из него свои вещи и принялась их перебирать, думая при этом, как объяснит свой неожиданный и поспешный отъезд. Как-никак она покидала приютившую ее женщину в очень трудный для той момент. И поэтому чувствовала себя виноватой перед Скарлет Роуз.
Но как иначе могла она поступить? Почти три недели, проведенные в Ласт-Хоупе, ни на шаг не приблизили ее к достижению заветной цели – разгадке тайны, завещанной отцом на смертном одре. Прятаться здесь вечно она не может!..
Онести пошарила в шкафчике, проверяя, не забыла ли чего. Неожиданно ее рука нащупала что-то мягкое и аккуратно свернутое. Это оказался тот самый красный костюм, в котором она была накануне. Ей показалось, что он пахнет мылом и... мужским телом. Запах, который мог принадлежать только одному человеку. Онести вновь ощутила тепло его рук, заключавших ее в объятия, и прикосновение мужской плоти...
К горлу подкатил комок. Ей вдруг безумно захотелось снова очутиться в постели вместе с Джессом...
Что же делать? Да просто отдаться первому встречному мужчине! И сразу станет легче! Разве не здравая мысль?!
Ну нет уж! Пока она сумела выстоять! И если бы когда-нибудь все же отдалась мужчине – именно «если бы», а не на самом деле, – то исключительно тому, кто наденет ей на палец обручальное кольцо, а не просто положит пару монет на ладонь!
Онести чуть было не рассмеялась. И впрямь сложилась весьма пикантная ситуация. Ведь, по сути дела, она разыгрывала перед хозяйкой роль опытной шлюхи и при этом беспокоилась о том, как бы не потерять девственность до свадьбы! Хотя это отнюдь не означало, что ей не терпелось поскорее выйти замуж только для того, чтобы называться замужней дамой.
В принципе Онести могла бы принадлежать мужчине и до свадьбы. Но только в том случае, если он будет благородным, честным, смелым и верным другом. Человеком, которому она могла бы всецело доверять, зная, что он никогда не причинит ей боли и не использует в каких-то своих интересах. Человеком, который сможет заставить ее сердце прыгать от радости, а душу – петь!
Именно таким был отец Онести...
Она уложила в сумку оставшуюся одежду и уже собиралась завязать тесемки, когда неожиданно услышала нежные звуки музыки, доносившиеся с первого этажа.
Что это? Кто-то играет на пианино? Черт побери, кто бы это мог быть?
В недоумении сдвинув брови, Онести выскользнула из комнаты и сбежала по ступенькам в холл.
За роялем сидел широкоплечий блондин с золотыми, как у ангела, волосами.
Джесс? Не может быть!
Онести в изумлении застыла посреди зала и широко раскрытыми глазами смотрела на пальцы Джесса, которые бегали по клавишам. А когда она вслушалась в мелодию, то невольно воскликнула про себя: «Да это же «Лорена»! Одна из любимейших песенок Дьюса!»
Онести невольно закрыла глаза. Перед ней ожили картины недалекого прошлого. Вот они с отцом несутся на красивых сильных конях по бесконечным прериям... Вот на склоне горы разводят мангал, чтобы жарить каштаны... А вот она лежит в постели. За окном холодный дождливый ноябрь. Но в доме тепло. Напевая ласковую колыбельную песню, над ней склонился отец... Ту самую, которую сейчас играет Джесс:
Сто месяцев прошло с тех пор, Лорена!
С тех пор как я держал твою ладонь в своей.
И чувствовал твой частый пульс, Лорена!
Хотя биенье моего и было во сто крат сильней!
Онести не обратила внимания на замедление темпа песенки. Но заметила, что Джесс время от времени искоса поглядывает на нее...
Наконец их глаза встретились. Это произошло в тот момент, когда Онести непроизвольно стала напевать эту песенку. Слезливую песенку о влюбленном, принесшем свою любовь в жертву долгу.
Онести несколько секунд смотрела в глаза Джесса. Неожиданно ей показалось, что в них мелькнуло гаденькое и похотливое выражение... Как будто он намеревался снова начать ее соблазнять...
Последняя нота уже давно отзвучала, а Онести и Джесс продолжали смотреть друг на друга.
– Боже мой, я никогда не слышала ничего подобного! – прервала их тишину Скарлет. По ее щекам текли слезы. – Онести, почему ты скрывала, что умеешь так божественно петь?!
Роуз вытерла глаза, помолчала несколько секунд и сказала уже совсем другим тоном:
– Вот оно что! Решение всех проблем само плывет мне в руки!
«Каких проблем? – спросила себя Онести. – И какое решение?»
– Вы сказали, что намерены задержаться здесь? Вопрос адресовался-Джессу.
– Да.
– Надолго?
– Еще не знаю. Все зависит о того, как скоро заживет нога у лошади. Возможно – на пару дней. Может быть – на неделю. А что?
– Ничего. Просто у нас остается очень мало времени.
– Для чего? – включилась в разговор Онести.
– Для репетиций, конечно!
Джесс с удивлением посмотрел на Скарлет:
– Для репетиций? Что вы имеете в виду?
– Я хотела бы, чтобы в эту субботу вы выступили перед пассажирами дилижанса Дуранго – Денвер.
В помещении воцарилось молчание. Онести некоторое время попеременно смотрела то на Роуз, то на Джесса.
– Это несерьезно, Скарлет! – наконец выдавила она из себя.
– Напротив. Это так же серьезно, как снежный буран в зимнюю пору, – возразила Роуз. – Услышав твое пение и игру Джесса, пассажиры дилижанса выстроятся вдоль всей улицы, умоляя нас взять у них деньги!
У Онести глаза полезли на лоб. Как?! Ей выступать вместе с Джессом?! Да еще перед публикой?!
– Господь с вами, Скарлет! – воскликнул мужчина. – Одно дело – играть и петь для вас. А другое – перед сборищем совершенно незнакомых людей!
