— И на этот раз он избавится! — ответил один из убийц, подскакав к принцу.
— Я еще не попался тебе в руки, — сказал Нагато, заставляя свою лошадь отскочить в сторону.
Его противник с разбега пролетел мимо, не задев его.
— И безумец же я! — бормотал принц. — Подвергать это драгоценное послание случайностям моей судьбы.
Вокруг него сверкали обнаженные сабли; нападающих было так много, что они не могли все сразу приблизиться к противнику.
Нагато был самым ловким стрелком во всем государстве, он обладал большой силой, хладнокровием и смелостью. Отмахиваясь своей пикой, он переломил несколько мечей, которые сверкали среди кровавого дождя. Потом внезапным скачком он уклонился на минуту от направленных на него ударов.
— Я, конечно, могу защищаться еще несколько минут, — думал он, — но я, без сомнения, погиб.
Разбуженный буйвол протяжно и печально промычал, затем слышался только лязг оружия и лошадиный топот.
Но вдруг среди ночи раздался голос.
— Смелей, принц! — кричал он. — Мы идем к тебе на помощь!
Нагато был покрыт кровью, но еще боролся. Этот голос придал ему новые силы и поразил убийц, которые с беспокойством переглядывались.
Послышался быстрый галоп, и, прежде чем они успели опомниться, отряд всадников обрушился на врагов принца.
Измученный Нагато отъехал немного в сторону и, не понимая хорошенько, что происходило, с удивлением смотрел на своих защитников, которые прибыли так кстати.
Эти люди были восхитительны, при свете луны, которая освещала богатое шитье их одежд и играла на легких касках с резными украшениями.
Принц узнал мундир Небесных Всадников — почетной стражи микадо. Вскоре от убийц, посланных правителем, остались только мертвые. Победители вытерли свое оружие, и начальник отряда приблизился к Нагато.
— Ты опасно ранен, принц? — спросил он.
— Не знаю, — отвечал Нагато, — в пылу битвы я ничего не чувствовал.
— Но твое лицо все в крови.
— Правда, — сказал принц, поднося руку к щеке.
— Не хочешь ли сойти с лошади?
— Нет, боюсь, что буду не в состоянии снова сесть на нее. Но не будем говорить больше обо мне. Позволь мне поблагодарить тебя за твое чудесное заступничество, которое спасло мне жизнь, и спросить тебя, по какому стечению обстоятельств вы очутились в этот час на этой дороге?
— Я тебе это скажу сейчас, — отвечал всадник, — но прежде перевяжи твою рану, а то из нее вытечет вся твоя кровь.
Из соседнего болота принесли воды и омыли лицо принца; на лбу, подле виска, обнаружилась довольно глубокая рана. Покуда наложили только плотную повязку на лоб.
— У тебя есть еще раны, не правда ли?
— Я думаю, но я в силах доехать до Осаки.
— Ну, так в дорогу! — сказал всадник. — Мы поговорим по пути.
Маленький отряд тронулся.
— Так, значит, вы сопровождаете меня? — спросил Нагато.
— Мы имеем приказание не покидать тебя более, принц, но исполнение этого долга доставляет нам только удовольствие.
— Не окажешь ли ты мне честь назвать твое славное имя? — спросил Нагато, кланяясь.
— Ты знаешь меня, Нагато: я Фару-Со-Шань, князь Тсусимы[10].
— Супруг прекрасной Иза-Фару, которую я имел честь видеть еще сегодня! — вскричал Нагато. — Прости меня, я должен был узнать тебя по ужасным ударам, которые ты наносил врагам, но я был ослеплен кровью.
— Я горжусь и счастлив тем, что меня выбрали для твоей охраны и для предотвращения тех тяжелых последствий, которые могла вызвать твоя беспечная смелость.
— Я действительно поступил непростительно опрометчиво, — сказал Нагато. — Я мог рисковать своей жизнью, но не драгоценным посланием, которое везу.
— Позволь сказать тебе, дорогой принц, что в пакете, который ты везешь, находится лишь белая бумага.
— Возможно ли! — вскричал Нагато. — Неужели мной играли? В таком случае… Я не могу пережить такого оскорбления.
— Успокойся, друг! — сказал принц Тсусима. — Выслушай меня. После сегодняшнего праздника, возвратяся в свои покои, божественная Кизаки тотчас же позвала меня. «Фару, сказала она мне, — сегодня ночью принц Нагато покидает Киото. Я знаю, что его хотят убить и что он может попасть в засаду; поэтому я дала ему вместо послания, которое он думает везти, пустой конверт. Настоящее же письмо здесь, — прибавила она, указывая на маленькую шкатулку. — Возьми с собой пятьдесят человек и следуй за принцем на некотором расстоянии; если на него нападут, бросайтесь к нему на помощь; если же нет — догоните его у ворот Осаки и вручите ему этот ящичек, не говоря ему, что вы сопровождали его». Но только ты обладаешь несравненными лошадьми, и мы чуть было не приехали слишком поздно к тебе на помощь.
Нагато был сильно взволнован этим известием. Он вспоминал, с какой нежностью царица пожелала ему счастливого пути, и не мог не видеть во всем происшедшем участия к его судьбе. Он думал также о том, что может сохранить это сокровище, — это письмо, которое она хранила в течение всего вечера у себя на груди.
Остальную часть пути проехали молча. Нагато охватила лихорадка; свежесть близкого рассвета заставляла его дрожать, и он почувствовал, что ослабевает от потери крови.
Когда достигли ворот Осаки, занимался день.
Тсусима вынул из луки седла маленький хрустальный ящичек, искусно завязанный шелковым шнурком.
— Вот, принц! — сказал он. — Драгоценное письмо заперто в этой коробочке. До свидания. Пусть твои раны поскорей заживут!
— До свидания, — сказал Нагато. — Еще раз благодарю за то, что ты рисковал своей драгоценной жизнью из-за моей, которая ничего не стоит.
Раскланявшись со всем маленьким отрядом всадников, Нагато скрылся в городских воротах и, пришпорив лошадь, скоро достиг дворца.
Когда Лоо увидел своего господина бледного, как привидение, и покрытого кровью, он упал на колени и стоял, обезумев от удивления.
— Ну-ну, — сказал принц — закрой свой разинутый рот и встань, я еще не умер. Позови моих слуг и беги за доктором.
Несколько часов спустя, на веранде дворца Гиэяса толпились придворные. Каждый хотел первым приветствовать настоящего властелина, и все ждали его пробуждения. Одни стояли, прислонившись к колонкам из кедрового дерева, которые поддерживали крышу, другие приняли горделивую позу, подбоченясь и смяв шелковистые складки широкого халата. Один из них рассказывал, без сомнения, очень занимательный анекдот, так как его внимательно слушали; иногда он вызывал взрывы смеха; но они тотчас же обрывались из почтения к сну такой знатной особы.
