Как бы то ни было, но в образе маркизы она всегда носила белое. Как все же хорошо, что ей приходилось бывать не только маркизой дас Минас.
Но возможно, скучное течение ее жизни зависело не только от нее. Может быть, в нем в большей степени были повинны все боготворившие ее мужчины? Разве обожание горячит кровь? Какое можно находить удовольствие в комплиментах, если они осыпают тебя постоянно ими в изобилии? Разве можно гордиться тем, что тебе всегда воздают почести?
Иногда ей хотелось большего. Она задумалась, глядя в зеркало невидящим взглядом. Чего ей не хватало? Любви? Но любовь — удел молодых, которые еще ничего не знают о жизни. Любовь — для воспоминаний и горько-сладкой ностальгии. Любовь нельзя взять с собой во взрослую жизнь, да и юные любовники частенько не доживают до зрелости. Поэтому придется обходиться ей тем, что есть, — почитанием, от которого она частенько уставала.
Она виновато взглянула на свое отражение. Наверное, тысячи женщин были бы безмерно счастливы, если бы на их долю перепала хотя бы небольшая часть того обожания, которое так утомляло маркизу. А она иногда мечтала о мужчине, который не обращался бы с ней как с хрупкой куклой, как с ангелом, сошедшим с небес.
Быть может, капитан Блейк окажется таким мужчиной, с надеждой думала она. Возможно, он не поддастся ее чарам. Возможно, он отнесется к ней с неприязнью или даже презрением. И проявит к ней полное безразличие, несмотря на тот взгляд, который она заметила в его глазах на балу у графа.
Может быть, в течение нескольких дней, а то и недель пути, пока она скрывается под маской маркизы дас Минас, у нее будет возможность испытать свои силы?
Жуана отвернулась от зеркала и, приободрившись, спустилась по лестнице к уже собравшимся гостям.
Он пришел поздно. Внешне веселая, как всегда в компании, она смеялась, болтала, пила и ела с гостями. Веселый шум голосов убеждал ее в том, что прием удался на славу и что о нем еще долго будут говорить. Однако внутри у нее все кипело. Как он посмел опоздать?
Может быть, он решил вообще не приходить, а появиться завтра утром, уверенный в том, что она будет стоять у ворот в окружении багажа и покорно ждать прибытия своего сопровождающего?
Да как он смеет! Она негодовала. Но внешне никто не заметил бы бушующего внутри возмущения, и она, похлопав белым веером по плечу артиллерийского капитана, взглянула на него с улыбкой, приказав воздержаться от дерзких замечаний. Капитан вспыхнул и был весьма польщен ее словами. Как легко доставить мужчине радость!
И тут она увидела его. Он стоял в дверях — высокий, несколько смущенный и с таким мрачным видом, словно присутствовал на собственных похоронах. Даже с другого конца комнаты она разглядела его видавший виды мундир, коротко подстриженные волосы, орлиный нос и шрам через всю щеку и переносицу. Удивительно, почему она так много думала о нем за последние два дня? Красивым его не назовешь. Возможно, до того как война оставила на нем свои пометы, он и был красив, но не теперь… хотя вполне возможно, что и до войны он был не слишком привлекательным мужчиной.
Маркиза отвернулась, чтобы не встретиться с ним взглядом, и сообщила несколько удивленному и безумно обрадованному артиллерийскому капитану, что он может проводить ее к столу и наполнить ее тарелку. Она улыбнулась ему и положила на его локоть ручку в белой перчатке. Пусть капитан Блейк сам подойдет к ней, подумала она. Она за ним бегать не будет. Когда же прошел час, а он все еще стоял неподалеку от двери, лишь перекинувшись несколькими словами с собратьями-офицерами, Жуана была вынуждена найти какой-то предлог, пройти мимо него под руку с полковником лордом Уайменом и показать поднятием бровей, что заметила его.
— А-а, капитан Блейк, — сказала она, заставив полковника остановиться. — Вы пришли. Я очень рада.
Он коротко поклонился, и она подумала, знает ли он хоть что-нибудь о любезном обхождении? "Наверное, не знает. Он поднялся до офицерского чина из рядовых. Возможно, в Англии он был сыном лавочника, или бродягой, или даже преступником, или вырос в трущобах большого города, завербовавшись в солдаты только лишь для того, чтобы выжить. Хотя жизнь рядового едва ли гарантировала безопасность существования. Но в любом случае он не был джентльменом.
Она мысленно усмехнулась, видя его смущение, и у нее возникло желание смутить его еще больше. Ей вдруг захотелось, чтобы были танцы. И она могла бы вытащить его на танцевальную площадку, чтобы он обнаружил перед всеми свою неуклюжесть и неумение танцевать. И в то же время она сама не могла понять, откуда у нее такие коварные мысли. Что такого сделал он, чтобы она вдруг ощутила потребность так унизить его?
Возможно, потому, что взгляд его голубых глаз, когда он смотрел на нее, был не то чтобы враждебный, но и не дружелюбный. Или, может быть, оттого, что он все-таки затронул ее чувства, чего не мог сделать раньше ни один мужчина, тем более ее покойный супруг.
Ей было стыдно, что она находит сексуально привлекательным мужчину, выдвинувшегося из рядовых, который практически был полным ничтожеством.
— Дункан, — обратилась она к полковнику, — я должна ненадолго тебя покинуть. Мне нужно обсудить кое-что с капитаном Блейком.
— Деловой вопрос, Жуана? — переспросил полковник, удивленно взглянув на капитана.
— Капитану Блейку поручено сопровождать меня в Висо, — сказала она. — Мы выезжаем завтра. Разве я тебе не говорила?
— Завтра? — воскликнул он. — Но ты не пробыла здесь и недели, Жуана.
— Тетушка снова заболела, — со вздохом сообщила она, — и просит опять приехать. Что делать, ведь она моя тетушка и всегда была очень добра ко мне.
По выражению лица полковника было видно, что он с радостью утопил бы ее тетушку в Атлантическом океане.
— Но почему капитан Блейк? — спросил он. — Ведь ты знаешь, Жуана, что стоило тебе попросить, и я сам сопроводил бы тебя куда угодно.
— Я знаю. — Она чувствовала себя виноватой, потому что была рада, что сопровождать ее в Висо будет капитан, а не Дункан. Дункан как-никак был ее входным билетом на небеса обетованные, ее пропуском в Англию. И он ей нравился. — У тебя здесь много обязанностей, а капитан Блейк все равно направляется в Висо. К тому же его призывает к себе Артур.
— Веллингтон? — удивился полковник.
— А его приказа разве можно ослушаться? — сказала она, пожав плечами. — Я вернусь, как только смогу, в Лиссабон. И позаботься о том, чтобы меня здесь ждало шампанское.
Полковник поклонился, бросив недобрый взгляд на капитана Блейка, молча наблюдавшего за ними.
— Капитан? Пройдемте туда, где не так шумно, — предложила она и направилась в свой кабинет. Он, конечно, последует за ней и, возможно, почувствует себя увереннее, если с ним обращаться как со слугой. Но она не могла удержаться, чтобы не смутить его. Она посмотрела на него, слегка приподняв брови, и, видя его смущение, протянула ему руку. — Вашу руку, капитан?
