Она притворно жаловалась, стараясь сбить его с толку, а сама подставляла его поцелуям трепещущее тело. Он ясно видел, что она его не боится и воспринимает его как равного партнера в этих любовных играх.
Сегодня он превратился из господина в друга, которого любят и которому дарят только вечер удовольствия. Это придавало их отношениям оттенок легкости и распущенности.
Его забавляла эта игра — ее горячность и его отказ. Они снова были изнурены, околдованы этим дружеским соединением, испытывая огромное удовольствие; все заботы отодвигались на задний план. Оставалось только одно
— испытывать наслаждения в объятиях друг друга, благодатную усталость, возродиться к новой жизни, которая начиналась простыми словами:
— Тебе хорошо?
— Это чудесно!
— Ты больше не боишься меня?
— О, нет!
— В таком случае, ты норовишь свести меня с ума и заковать в кандалы своим колдовством?
Покрывая ее всю страстными поцелуями, он вновь повторял, что без ума от нее, что она подарила ему счастье, что никакая другая женщина не занимала его так, как она. Он пошутил, сказав, что теперь он понимает, почему все мужчины завидуют ему и хотели бы убить его за то, что он владеет ею, единственным сокровищем.
Все им казалось свободным, блестящим и упоительным.
— Ах! Если бы мы могли всегда жить на плывущее корабле.., перед нами море… — вздохнула Анжелика.
— Не бойся ничего. Нас и на суше ждет хорошее.
— Я не знаю. Я мечтаю об этом, но по мере нашего продвижения вперед мечты эти становятся недостижимыми.
Временами я начинаю понимать, что забыла, каковы люди. Раньше я это хорошо знала.
— Но ты их плохо знала. Тебе только казалось… Она настаивала на своем.
— Ты видишь себя в прошлом. Но ты не знаешь своих сил сегодня.
— Я сильна только рядом с тобой, — сказала она, прижавшись к нему.
— Мы поговорим еще об этом, Я видел тебя с пистолетом в руке. Сейчас Квебек еще далеко, мы свободны, плывем по реке. Мы сделаем остановку в Тадуссаке, отдохнем от плавания. Мы вновь найдем там друзей, заведем дружеские знакомства. Я надеюсь, что там будет хорошо.
— Если только нас не встретят там…
— Нет, Это всего-навсего торговый пост, ферма, часовня. Небольшой поселок колонистов и индейцев, которые торгуют, молятся, кормятся скотоводством. У них нет причины для вражды. Они не знают и развлечений. Мы им устроим праздники и танцы на берегу реки. Что ты на это скажешь?
— Если посмотреть на дело с этой стороны, то мне представляется заманчивой победа над Новой Францией.
Они замолчали. Их качал на волнах корабль. Снаружи сквозь туман доносились различные звуки, голоса перекликающихся людей свидетельствовали о бдительности сторожевых постов. Обстановка, однако, была мирной. Анжелика закрыла глаза.
Спала ли она? Она увидела, как бросается сквозь пламя к высокому силуэту, привязанному к столбу. Пламя льется потоком, его жар ошеломляет и разлучает их. Он — колдун, он проклят и сожжен на Гревской площади.
Видение длится одну секунду, и Анжелика, вскрикнув, пробуждается.
Он спал рядом с ней, чудом выживший, сильный, безмятежный.
Боясь разбудить его, Анжелика положила свою руку на его теплый кулак и почувствовала, как под ее пальцами трепетала жизнь. Виденный только что сон совпал с ощущениями, которые она пережила, когда ей пришлось прыгнуть в огонь басков на острове Монхиган в ночь святого Иоанна. Железная рука гарпунера Эрнани д'Эстигуарра заставила ее подпрыгнуть и перелететь на другую сторону через горящую вязанку хвороста.
— Вот вы и очистились, мадам, — сказал тогда ей великий баск. — Дьявол не посмеет теперь вредить вам в этом году. Наклонившись, он поцеловал ее в губы.
Следовавший за ними корабль попался им на глаза к полудню. Он вынырнул из зеленоватого тумана, который нависал над рекой, впитав в себя зелень лесов, заволакивая горизонт.
Флот де Пейрака, выстроившись полукрутом, держал путь впереди него. Как и предчувствовал граф, это было запоздавшее судно, которому пришлось задержаться в море из-за неблагоприятных условий. Триборддал крен, вода превышала ватерлинию, паруса были изорваны ветром. Когда накатывали высокие волны, казалось, что корабль уже утонул. Судно выдерживало дистанцию, как смертельно раненное животное. Вынужденный скитаться, корабль не смел ни повернуть назад, ни устремиться вперед, где, как он угадывал, этот странный флот приготовил для пего сети. Приходилось лавировать. Онорина громко выразила то чувство, которое сжимало ее сердечко при виде корабля:
— Бедный! Бедный корабль, — простонала она взволнованно, — бедное судно! Как дать ему понять, что мы не желаем ему плохого?
Она стояла на мостике рядом с Жоффреем де Пейраком. Он велел поднять паруса и подготовить пушку, время от времени он передавал Онорине свою подзорную трубу.
— Ты, конечно, поднимешь флаг? — спросила она взволнованно.
Иногда обращаясь к нему, как к равному, Онорина называла его на «ты».
— Нет, мадемуазель. Это ничтожное суденышко.
Анжелика наблюдала за ними: за своим супругом и своей дочерью. Она находила в них большое сходство. Анжелика не слышала слов, которыми они обменивались, но она любовалась их очевидным согласием. Привязанность Жоффрея до Пейрака неожиданно подняла на щит эту фею с рыжими волосами. Судьба связала это маленькое существо, обреченное на несчастье, с судьбой необыкновенного человека, окруженного блестящей и мрачной легендой. И это очень подходило юной Онорине де Пейрак. Анжелика не сомневалась, что дочь ее будет держать в руках судьбы Канады и этого гордого города, куда они плывут. И это будет справедливо.
Минуту спустя Жоффрей и Онорина исчезли из поля зрения Анжелики, а затем она увидела, как они спускаются на полуют. Жоффрей держал ребенка за руку. Бывая на командном посту, он надевал на лицо темную медную маску. Это придавало его силуэту свирепость и подчеркивало хрупкость маленькой фигурки его спутницы, которая шагала рядом с ним в своем пышном наряде.
Анжелика услышала, как Пейрак сказал Онорине:
— Мы пойдем своим курсом до Тадуссака, а тот корабль пусть идет по своему маршруту.
— А в Тадуссаке?
— Там мы познакомимся с ним и узнаем, нет ли на его борту каких-нибудь опасных персон. Проверим его трюмы.
— Вы — пират, мсье! — воскликнула Онорина, имитируя интонации Карлона.
Анжелика не удержалась от смеха. Она подумала, что ничто не может победить любовь, которая их объединяет.
Ночные часы, которые она провела в объятиях Жоффрея, оставили в сердце ее чувство блаженства. Ее сердце переполнялось восторгом при виде дорогих ей существ. Ей уже виделось их счастливое благоденствие в роскошном ореоле светлого сияния, обещание судьбы, которая их щедро одарит.
