– Я стараюсь запомнить положение вашего лица относительно тела.
Обняв за талию, Гарри мягко поцеловал ее в губы, пытаясь внушить, что спокоен и владеет собой. Должно быть, он в этом преуспел, поскольку Джесси со вздохом прижалась восхитительной грудью к его торсу. Ее соски жгли его, словно раскаленный металл. Его мужское естество взметнулось еще выше, с откровенной жаждой упираясь ей в живот. Его терпение, если оно и было, иссякло, и он повел ее к кровати.
– Твои туфельки очаровательны, но без них можно обойтись.
– Хорошо. – Она быстро сбросила туфли.
Гарри перевел дух. Она смелая. Застенчивая. Для него она была воплощением женщины, и вот она в его объятиях. Подняв, он посадил Джесси на высокую постель. Свесив длинные ноги, она смотрела на него, ее сорочка задралась до бедер. Гарри не мог удержаться и провел рукой по кремовой коже, чувствуя под ней гладкие мышцы. Она была сильной, эта девушка, которая заботилась о землях отца и одурачивала нежеланных поклонников. Он не терпел никчемных и глупых девиц, Джесси была для него совершенством.
Она была совершенством для слишком многих мужчин. Все поклонники искали ее руки не только из-за состояния, как она себе вообразила. Они хотели ее. Но она принадлежит ему.
– Гарри… – Она насторожилась. – У тебя свирепый вид.
Он опустился перед ней на колени.
– Я чувствую себя неудержимым.
Он сказал это мягко, надеясь, что она не видит бушующую в нем примитивную силу, рвущуюся на свободу. Не сводя глаз с ее подвязок, он по очереди развязал их. Потом осторожно спустил шелковые чулки.
Джесси беспокойно шевельнулась.
– Не сиди внизу, – смущенно сказала она, – потому что ты можешь…
Он поднял на нее глаза:
– Увидеть?
Он видел. Видел легкую пену золотистых завитков, а под ними намек, лишь намек на лепестки розовой плоти, которую он так жаждал. Он мечтал попробовать ее на вкус, увидеть, что она тает на его языке, как ванильное мороженое в жаркий день.
– Ты похож на людоеда.
Ее сердце так стучало, что, казалось, грудь разорвется, но что она могла с этим поделать? Вожделение придавало Гарри дикарский вид, на высоких скулах выступила краска, мышцы вздулись на широкой груди.
– Замечательная идея. – Положив ладони на ее ноги, он раздвинул их.
Хныкнув, Джесси попыталась сжать колени. Она не понимала его. Что он говорит? То, что она знала о плотском контакте, не предполагало, что мужчина станет целовать ее бедро, прокладывая путь наверх, словно он хочет… быть каннибалом. Подвинув ее на край кровати, Гарри коснулся ртом влажного треугольника.
– Нет!
Она попыталась оттолкнуть его голову. От прикосновения его языка Джесси словно искрой прошило. Запрокинув голову, она хватала ртом воздух, огонь разливался по ее телу. Закрыв глаза, она сосредоточилась на каждом движении, будто только так могла справиться с поднявшейся в ней бурей. И когда она подумала, что наконец обрела контроль над собой, Гарри отошел. Она все еще разрывалась от желания, но он закончил. Хвала небу. Ее сердце трепетало, она поверить не могла, что позволила такое… или скорее, что он посмел это сделать.
Так бывает между мужчиной и женщиной? Это мучительное безумие, обольстительное и требовательное? Эта нескромная близость, эта роскошная темнота?
Откинувшись назад, она смотрела на сосредоточенное выражение его лица и поняла, что это еще не конец. Он поднял одну ее ногу, чтобы придвинуться ближе.
– Гарри, нет, – сказала она, не надеясь, что он услышит.
Он и не услышал. Вместо этого он наклонился и нашел ртом маленький чувствительный бугорок. Мягко сомкнув губы, он посасывал просыпающийся бутон, поглаживая языком, и Джесси потеряла всякий контроль над собой. Она пыталась воспротивиться, но вместо этого застонала. Больше не думая о скромности и приличиях, она содрогалась от спазмов наслаждения и стонала все громче, и все-таки не могла расслабиться. Все это так странно, так беспокойно. Все было слишком ново. Наконец Гарри зарычал. И чуть прижал зубами пылающий уголек плоти.
Мир содрогнулся, она не могла дышать, не могла думать, существовало ошеломляющее наслаждение. Каждый следующий спазм был мощнее предыдущего, увлекая ее дальше по тропе познания, и когда Гарри остановился, она была готова ко всему.
Ошеломленная и восхищенная, Джесси смотрела на него, стоявшего между ее ног, загорелого, мускулистого, великолепного в своей наготе. Она едва могла говорить, но все же сумела произнести:
– Не медли.
Он смотрел на нее, задыхающийся, удовлетворенный и все-таки полный жажды.
– Обхвати меня ногами.
Джесси подчинилась. Он чуть подвинул ее, его копье уперлось туда, где только что ласкал его язык. Гарри посмотрел ей в глаза.
– Смотри, как я сделаю тебя своей.
Она ожидала большей боли. Но он легко проник во влажную плоть. Она почувствовала жар и возвращение того восхитительного ощущения, которое ведет – теперь она это знала – к вершине наслаждения.
– Гарри… – выдохнула она.
Он смотрел на нее, в равной мере поглощенный ее наслаждением и своим собственным. Или одержимость заставила его так смотреть? Джесси этого не знала. Да это и не важно. Уже слишком поздно. Ей нравились эти усилия, боль. Она любила его.
Ее руки дрогнули, когда она оперлась на них, поднимая бедра, чтобы принять его. Он продвигался вперед, пока не пришлось остановиться. Острая боль заставила ее вцепиться в простыни. Потом он пробил преграду, и когда вошел до конца, Джесси сумела улыбнуться и, задыхаясь, выговорила:
– Как… хорошо.
Его веки опустились, и он почти улыбнулся в ответ. Почти. Но казалось, что он не может двинуть губами, цепляясь за последние остатки сдержанности.
– Ты действительно готова?
К чему? Она не посмела спросить и кивнула.
Он медленно отступил, потом снова заполнил ее. Постепенно с его движениями неприятные ощущения исчезли, сменяясь другими. Ее тело требовало продолжения.
– Ты чувствуешь приближение кульминации? – прошептал он. – На сей раз она будет сильнее.
– Сильнее?
Но ведь она уже все испытала. Он ускорил ритм, и она стиснула его ногами. Переполнявшие ее чувства в клочки разрывали способность к самоконтролю. Она всхлипывала, стонала и когда подумала, что больше не вынесет, ее накрыла новая волна наслаждения. Как Гарри и обещал, на этот раз оно было сильнее. Обхватив его за плечи, Джесси уткнулась ему в грудь, заглушая крики. Ее тело требовало… а его отвечало. Глядя ей в глаза, он входил в нее, опаляя своим жаром и жаждой. Опустив на простыни, он излился в нее. И его триумфальный крик сказал все, что ей нужно знать.
Возможно, он этого не понимал, но она подарила ему любовь, и в этой любви он нашел временное облегчение.
