Корнелия осмотрелась по сторонам, есть ли вокруг кто-нибудь, кто мог бы явиться на помощь этой горюющей женщине. Она никого не заметила, кроме них двоих, лишь утки хлопали крыльями по воде, непрестанно погружая свои головки в воду в поисках пищи, да голубки ворковали в ветвях деревьев.
«Какое мне дело до того, что кто-то несчастен. Ведь я даже не знаю ее», – сказала Корнелия.
Здравый смысл подсказывал ей продолжать свою прогулку и не обращать внимания на странную женщину. Но когда Корнелия уже сделала пару шагов, отчаянные рыдания вновь остановили ее, и она поняла, что не может просто так равнодушно уйти, не попытавшись помочь.
Корнелия застенчиво приблизилась к незнакомке. Подойдя поближе, она разглядела, что это была девушка примерно ее лет, одетая в опрятное и простое платье. Врожденный вкус и даже некоторая респектабельность чувствовались во всем ее облике, начиная от ее добротных туфель и кончая черным зонтиком, лежащим рядом на скамейке.
Незнакомка вздрогнула, заметив подошедшую к ней Корнелию. Она попыталась унять рыдания, призвав на помощь все свои силы, и торопливо начала вытирать заплаканные глаза скомканным платком.
– Могу… могу я… чем-нибудь помочь вам? – мягко спросила Корнелия, запинаясь от смущения.
– Извините, мадам, но мне никто не может помочь, – ответила девушка дрожащим от слез голосом.
Корнелия присела на скамейку.
– Вы, должно быть, очень несчастны, – мягко продолжала она. – У вас есть дом, друзья? Вам есть куда пойти?
– Некуда! – Слово вырвалось у девушки быстро и страстно. – Но… это ничего, мадам. Извините, я хотела бы остаться одна.
Девушка вскочила на ноги. На ее бледном лице было написано такое отчаяние, что, повинуясь какому-то инстинкту, Корнелия решительно произнесла:
– Нет, я не уйду. Я хочу поговорить с тобой. Ты мне должна рассказать, что с тобой стряслось.
– Вы так добры, мадам… но, поверьте, никто не в силах помочь мне. Никто. Я хочу остаться одна.
– Куда же ты пойдешь? – спросила Корнелия.
Девушка впервые подняла глаза на Корнелию. В них было столько безнадежного отчаяния, что взгляд ее казался отрешенно-безумным.
– Не знаю, – без всякого выражения проговорила она. – В реку, наверное.
Эти слова прозвучали так, будто сорвались с губ сами по себе, помимо ее воли. Ужас сказанного исказил лицо незнакомки, она со стоном уронила голову на грудь, и слезы опять градом покатились по се щекам.
– Ты не должна так говорить, и перестань сейчас же плакать. Сядь, пожалуйста, и взгляни на меня. Я смогу помочь тебе, я в этом уверена, – мягко убеждала ее Корнелия.
То ли повинуясь приказу, то ли потому, что была не в силах стоять, девушка опять опустилась на скамейку и закрыла лицо руками. Слезы душили ее и все тело сотрясалось от рыданий.
Корнелия молча ждала, пока девушка немного успокоится, а затем как можно мягче сказала:
– Ну пожалуйста, расскажи мне, что с тобой стряслось. Ты ведь из деревни, не так ли?
– Да, мадам. Я приехала в Лондон чуть больше двух месяцев тому назад… – всхлипывания помешали девушке докончить фразу.
– Откуда ты приехала?
– Из Вустершира, мадам. Мой отец служит грумом у лорда Ковентри. Я не могла ужиться со своей мачехой, и мне решили подыскать работу служанки или горничной в приличном доме. Ее милость дали мне рекомендательное письмо, и я была так счастлива, что получила хорошее место. Я так гордилась собой… – Голос девушки упал, и она снова принялась всхлипывать, теряя самообладание.
– Что же случилось дальше? – спросила Корнелия.
– Молодой джентльмен, мадам. Он нашел меня… привлекательной. Обычно он поджидал меня на лестнице. Я не имею в виду ничего плохого… Клянусь вам, ничего плохого… Вчера днем экономка заметила нас вдвоем. Она сказала хозяину, и тот выгнал меня и даже не дал рекомендации. А я не могу вернуться домой, мадам… и рассказать своим, что… случилось.
– А что же юный джентльмен? – спросила Корнелия. – Он ничем не помог тебе?
– У него нет возможности, мадам. Его прошлой ночью отослали из Лондона к родственникам в Шотландию… Я слышала, как об этом говорил камердинер хозяина… Думаю, что это из-за меня… Но я сомневаюсь, что он смог бы мне помочь вернуться обратно в дом.
– Как это бессердечно и жестоко! – воскликнула Корнелия.
– Нет, мадам. Я плохо поступала… и я знала об этом. Он не должен был проводить время со мной. Но я любила его, мадам… Ах! Я любила его, – слова смешались с возгласом отчаяния.
Взглянув на дрожащие губы девушки и ее стиснутые руки, Корнелия почувствовала острую жалость к ней. Несмотря на отчаянное выражение лица и льющиеся слезы, незнакомка была очень привлекательна. У нее были большие карие глаза и густые каштановые волосы, вьющиеся над нежным лбом и над ушами. В ней чувствовалась свежесть и очарование, и Корнелия без труда догадалась, почему юный джентльмен, знакомый, конечно же, со многими девушками его круга, влюбился в эту миловидную служанку и подкарауливал ее на лестницах и в коридорах. По его вине и разыгралась эта трагедия, обрекшая на страдания простодушную крестьянскую девушку, вручившую свое сердце мужчине, который счел ее достаточно забавной, чтобы уделить ей часть своего внимания.
– Так ты сказала, что не хочешь возвращаться домой? – спросила Корнелия.
– Ах, мадам, как я могу вернуться? Все были так добры ко мне перед отъездом. Слуги в замке вручили мне подарок, а викарий – Библию. Мой отец заплатил за мой билет до Лондона и купил мне новое пальто. Я никогда не осмелюсь рассказать ему, что случилось. Только моя мачеха никогда не любила меня… и если я вернусь сейчас назад… Нет, мадам, я скорее умру!… Наложу на себя руки!
– Грешно говорить такие вещи, – строго сказала Корнелия. – Ты еще очень молода, ты подыщешь себе другое место.
– Ни в один приличный дом меня не примут без рекомендаций, – возразила ее собеседница.
Корнелия знала, что это правда. Даже их не слишком вышколенные слуги в Росарилле поступали на службу с рекомендациями от своих деревенских священников. Корнелия задумалась. Можно было бы дать девушке денег, но это не лучший выход, поскольку для одинокой и беззащитной женщины деньги также таят в себе опасность. У Корнелии не было возможности посоветоваться с кем-либо: ни ее дядя, ни тетя не прониклись бы сочувствием к несчастной и не стали бы помогать тому, с кем Корнелия познакомилась в такой необычной ситуации. Затем ей пришла в голову одна идея.
– Как тебя зовут? – спросила она.
– Виолетта, мадам. Виолетта Вальтере.
– Хорошо, Виолетта, послушай меня. Я сама найму тебя в качестве горничной.
– Нет, мадам, я не могу позволить вам этого, – отрицательно покачала головой Виолетта. – Я недостаточно умела для горничной… и притом, вы не знаете обо мне ничего, кроме того, что я рассказала вам сама… С моей стороны это будет нехорошо.
