И замешательство Лукреции сменилось тоской: она была уверена, что вскорости лишится такой веселой подружки.
Радостная Джулия вбежала в комнату. На ней было новое ожерелье, украшенное изумрудами и рубинами.
Какая прекрасная работа! – вскричала Лукреция. – Почему ты мне никогда его не показывала!
– Оно ужасно дорогое, – согласилась Джулия, – но я вовсе не собиралась его от тебя таить, милая Лукреция. Я как раз и пришла, чтобы его тебе показать – оно совершенно новое. Я только что его получила.
– В подарок? А от кого?
– Не спрашивай. Сказать об этом – значит совершить глупость.
За эти несколько часов Джулия повзрослела. Она была полна кокетства и выглядела на все восемнадцать лет. Она заразительно смеялась, пела итальянские песенки о любви и казалась ужасно таинственной. Ожерелье тоже составляло часть тайны.
Но Джулия была все же слишком юной, чтобы долго держать при себе секрет. Она хотела им поделиться, она хотела похвастаться перед Лукрецией.
– Что случилось? – не отставала Лукреция. – Чему ты радуешься? Разве ты не боишься, что кардинал пожаловался мадонне Адриане на твое вчерашнее поведение? Ведь теперь она отошлет тебя домой!
Но Джулия в ответ только расхохоталась:
– Меня никуда не отошлют! И кардинал не пожаловался. Я кое-что скажу тебе, Лукреция! У меня есть возлюбленный!
– Орсино?..
– Орсино! Да неужели ты думаешь, что Орсино годится мне в возлюбленные?
– Но… Я бы никогда…
– А все потому, что ты еще слишком, слишком маленькая! Мне же скоро исполнится пятнадцать… и я выйду за Орсино замуж. Так что мне остается, кроме как завести любовника?
– О, – взмолилась Лукреция. – Будь осторожна. Что, если мадонна Адриана услышит наши разговоры?
Джулия смеялась до слез, а Лукреция только в изумлении глядела на нее.
Кардинал все чаще наведывался на холм Джордано, по не все его визиты были связаны с Лукрецией.
Перед его посещениями Джулия одевалась с особой тщательностью и отнюдь не в самые скромные платья. Порою из-за закрытых дверей комнат, где кардинал уединялся с Джулией, Лукреция слышала ее чуть визгливый смех. Это было очень неприятно.
Ведь раньше он приезжал, чтобы повидать меня! – твердила себе Лукреция.
А потом она начала понимать.
У Джулии появилось множество новых роскошных вещичек. Лукреция слышала, как слуги называли Джулию самой красивой девушкой в Риме. Они называли ее «La Bella», «Красотка» – и в разговорах между собою чаще употребляли это прозвище, чем ее настоящее имя. А богатые подарки дарил богатый любовник, любовник, которого Джулия принимала в строгом доме Орсини. Какое-то время Лукреция не позволяла себе догадываться, кто же на самом деле был этот любовник.
Но настала минута, когда Лукреция больше не могла справиться со своими подозрениями.
Однажды ночью она выскользнула из постели и, взяв свечу, направилась в спальню Джулии. Джулия крепко спала. Лукреция разглядывала ее лицо, которое при свете свечи казалось еще прекраснее. Да, Джулия действительно «La Bella».
Свет разбудил Джулию, она открыла глаза и удивленно поглядела на Лукрецию.
– Что случилось?
– Я должна знать, – сказала Лукреция. – Твой любовник – кардинал, да?
– Ты что, разбудила меня, чтобы сообщить то, что и так все знают?
– Значит, это правда! Джулия засмеялась.
– Только подумать! – Она села на постели и обхватила руками колени. – Ему пятьдесят восемь, а мне еще нет пятнадцати, и все-таки мы – любовники! Разве это не чудо? Кто бы мог предположить, что такой старик заставит меня в него влюбиться?
– Он такой, – торжественно объявила Лукреция, – он все может!
Это заявление заставило Джулию издать один из тех особых смешков, которые стали характерны для нее в последнее время.
– Это правда. И я счастлива.
Лукреция молча разглядывала Джулию, словно видела ее впервые, и силилась припомнить, какой же была ее подружка прежде, до того, как с ней приключилась эта невероятная история. А потом медленно произнесла:
– Если об этом узнает мадонна, она будет очень сердиться.
Джулия хихикнула снова, что показалось Лукреции крайней степенью безрассудства.
– Ты должна держать все это в секрете, – настаивала она. – Нам мадонна Адриана не очень нравится, но она порядочная женщина и не позволит такому твориться под крышей ее дома.
Джулия перестала смеяться и внимательно взглянула на Лукрецию.
– Ты простудишься, лезь ко мне в постель… Ты уже не ребенок, Лукреция, скоро тебе исполнится десять. И скоро у тебя появятся свои возлюбленные. Ну-ка, двигайся сюда, вот так-то лучше, правда? А теперь позволь мне сказать тебе следующее. Кардинал действительно мой возлюбленный. Он сказал, что я самая прекрасная женщина на свете. Женщина – понимаешь ли ты это слово, Лукреция? Но скоро мне придется выйти замуж за Орсино. Впрочем, кого Орсино волнует? Меня – нет. И кардинала тоже.
– Но о нем беспокоится мадонна Адриана!
– Да, естественно. Вот почему она так озабочена тем, чтобы кардинал был мною доволен. И моя семья также к этому стремится.
– Стремится?! Но почему, ведь ты же должна выйти замуж за Орсино?
– Верно, верно. И он – хорошая партия. Фарнезе и Орсини тогда объединятся, а это выгодно всем. За кардинала выйти замуж нельзя… Вот так-то.
– Если бы кардиналы могли жениться, отец женился бы на моей матери.
Джулия кивнула и, помолчав, добавила:
– Но не стоит жалеть Орсино. Его мать согласилась на то, чтобы я стала любовницей кардинала.
– Но она – хорошая женщина. И очень благочестивая… Лукреция, пришло время тебе оставить детские представления. Адриана до смерти рада, что кардинал в меня влюбился. Она помогает мне одеваться к его визитам, помогает мне наводить красоту. И знаешь, что она при этом говорит? Она все время твердит: «Не забудь, что ты скоро станешь супругой Орсино. Пусть кардинал поможет Орсино продвинуться, ведь он пользуется большим влиянием в Ватикане. Постарайся извлечь из этого максимальную пользу… для себя и для Орсино».
– Значит, ей нравится, что вы с моим отцом любовники?
– Да она вне себя от радости! И делает все, чтобы мы чувствовали себя как можно уютнее.
– И все равно ты скоро выйдешь за ее сына! Джулия вновь расхохоталась:
– Ах, ты еще так мало знаешь свет. Конечно, если бы я завязала интрижку с мальчиком-грумом… Да, тогда этому сразу же бы положили конец. Я впала бы в немилость, а он, бедняжечка, либо наткнулся темной ночью на меч, либо его бросили бы в Тибр с камнем на шее. Но мой возлюбленный – великий кардинал, а когда такой человек, как он, любит такую, как я, вокруг собираются все те, кто хочет получить от этой любви выгоды. Такова жизнь.
