Супруги составили некое соглашение о раздельном проживании и разъехались в разные стороны. Верховский предался прежнему образу жизни, а молодая княгиня, потрясенная пережитым, пустилась во все тяжкие. Бульварные листки столицы с особым удовольствие публиковали грязные сплетни о ее похождениях. Время от времени она дергала за веревочку, и злополучный супруг представал перед ее очами. Ей доставляло удовольствие унижать его денежной зависимостью и тем, что она владела тайнами его порока.
Верховский, скрипя зубами, терпел, мечтая, чтобы черт ее забрал в ад. Наконец, пресытившись родными развлечениями, неукротимая княгиня отправилась на поиски приключений за границу, и жизнь Евгения вошла в более спокойное русло.
Он вновь воссоединился со своей воспитательницей, которая с прежним, не утраченным пылом принялась обустраивать жизнь своего дорогого мальчика. Так прошло пять лет.
После отъезда жениха Ковалевские были страшно взволнованы. Разговоры с утра и до вечера крутились только об одном. Надя устала от всего этого и с тоской думала о грядущей свадьбе. Была бы ее воля, она бы тихо обвенчалась в скромной деревенской церквушке. Но Катерина Андреевна уже составила план торжеств, наметила список гостей, а главное – придумала фасон подвенечного платья для дочери. Ей доставляло особое удовольствие размышлять на эту тему, представляя свою девочку трогательной и очаровательной невестой, плывущей в волнах вуали к алтарю под восхищенными взглядами присутствующих: «А ведь как умна и ловка эта Ковалевская, так удачно выдать дочку, с такой-то внешностью. Но невеста сегодня хороша, как замечательно, со вкусом подобран фасон, какая изысканная прическа! Девушка, точно свежий персик. Сама чистота и невинность!»
Надя понимала, что не может лишить мать невинной радости этих мечтаний. Она смирилась и решила, что ради спокойствия родителей перенесет эти неприятности. Впрочем, может, как и в истории с поцелуем, все будет не столь плохо? Надя даже решила приукрасить свою внешность. Семья и будущий супруг желают видеть ее у алтаря красавицей. Что ж, она отдаст себя во власть какого угодно парикмахера, модистки, пусть опытной рукой исправят недоделки Всевышнего. Решив так, девушка перестала противиться судьбе и, казалось, совершенно успокоилась.
Между тем лето набирало свою силу. Семья решила до середины августа пожить за городом, а потом воротиться в петербургский дом и готовиться к торжествам.
Как-то раз Надежда вернулась домой с прогулки по ближайшим окрестностям и застала мать в величайшем раздражении.
– У нас были гости, мамочка? – спросила девушка, протягивая Ковалевской чудный букетик полевых цветочков. – Посмотрите, какую прелесть я насобирала!
– Букет замечательный, а гостья не очень! – отвечала мать. – Ты, верно, ее совсем не помнишь, соседка наша здешняя, княжна Верховская. Да я и сама толком с ней не знакома, они почти и не жили в своем доме. Только последние несколько лет она тут живет в совершенном одиночестве, мало с кем видится, говорят, хворает. А тут, поди ж тебя, племянник ее объявился, повеса и мот. Так чтобы он не скучал, она решила, что соседи составят молодому человеку общество и развлекут его.
– И что тут такого, пусть приедут, – пожала плечами Надя.
– Я тоже так решила, но отец твой категорически против. Не гоже, говорит, людей с такой репутацией в дом пускать! А я ему, с какой такой репутацией? И мало ли всякого в свете говорят! Да ежели и впрямь хотел бы отделаться от визита, так не поленился бы с дивана встать и к гостье выйти. Нет! Сослался на очередную хворь! – Катерина Андреевна совсем расстроилась, а Надя заулыбалась, слушая о родительской перепалке.
Василий Никанорович с возрастом утратил навык светского пустого времяпровождения и старался при случае всегда улизнуть, оставляя жену развлекать гостей. А к незваным или неприятным визитерам и вовсе не выходил.
Девушка пошла к себе и о завтрашнем визите соседей тотчас же забыла.
* * *
На следующий день Катерина Андреевна, обозленная на мужа, заявила, что если он, по своему обыкновению не выйдет к гостям и заставит ее одну отдуваться, она нарочно поведет их гулять к гамаку, в котором хозяин дома обычно проводил это время суток. Ковалевский оценил угрозу и примирился со своей участью. Наконец гости прибыли. Надя, приготовившаяся, как и отец, отчаянно скучать, увидела перед собой непривлекательную малорослую особу непонятного возраста, но одетую с претензией на моложавость. Зато шедший следом за теткой князь невольно привлек внимание девушки. Наде показалось, что полотно Ван Дейка ожило перед ее взором, то, на котором художник изобразил сам себя. Сердце сжалось. С чего бы это? Верховский по случаю визита облачился в светлый летний костюм, в руках у него была изящная соломенная шляпа, волосы слегка вились, а глаза смотрели с печальной поволокой.
Катерина Андреевна, поздоровавшись с княжной, тоже с некоторым беспокойством воззрилась на молодого человека. Если это порок, то как он прекрасен! И многоопытный гость, поклонившись особым, только ему известным образом, прикоснулся губами к руке хозяйки. Ковалевская вздрогнула, забытые вулканы опасно зашевелились внутри. Надя же отчего-то испугалась целования руки и ограничилась легким поклоном головы. Князь посмотрел на нее задумчиво и печально.
Визит тянулся долго и бестолково. Беседовали обо всем и ни о чем. Так бывает всегда, когда собираются почти незнакомые люди. В основном трещала Татьяна Аркадьевна, у которой был на редкость неприятный голос. Свой рассказ она посвятила описанию жестокой, грубой и коварной жены, заманившей великодушного и легковерного Евгения в свои злодейские сети. Теперь же она мучает и тиранит его и ни за что не хочет отпускать на свободу. Сам же князь только грустно поддакивал и тоже явно скучал. Кому охота пересказывать собственные жизненные неудачи! Впрочем, хозяевам с трудом верилось в подлинность этой слезоточивой истории. Хотелось только одного – ее скорейшего завершения. В какой-то момент Ковалевская, воспользовавшись случайной паузой в бесконечном монологе гостьи, произнесла:
– Неудачный брак – это ужасная жизненная катастрофа, да еще для такого видного молодого человека, как ваш племянник. Я очень вам сочувствую. Вы, как понимаю, много сил отдали его воспитанию, заменили ему родителей. Мы, видите ли, тоже пребываем в большом волнении. Ведь наша дочь только что просватана!
– Неужели! – взвизгнула княжна. – Но ведь она у вас почти дитя!
– Мы не видим ничего дурного в этом обстоятельстве. Я сама выходила замуж очень рано.
