Филиппа Грегори - Королевская шутиха

К середине лета торопливо собранная, плохо обученная и рвущаяся в бой английская армия выступила из Кале. Ее вел сам король Филипп. Они двинулись на юг, осадили город Сен-Кантен и в августе захватили его. Это была внушительная победа над ненавистным врагом. Жители Кале, мечтавшие о возвращении всех английских владений на французской земле, обезумели от радости. Захват Сен-Кантена виделся им первой ласточкой грядущих побед. Каждого возвращавшегося оттуда солдата осыпали цветами, щедро поили вином и называли спасителем родного народа.

В воскресенье священник говорил вдохновенную проповедь о победе избранного народа Божьего над вероломными французами (естественно, под избранным народом он понимал не евреев, а англичан). После этого, к немалому моему изумлению, он стал молиться о благополучном разрешении королевы от бремени. Для меня это была куда более радостная весть, нежели взятие Сен-Кантена. Впервые за многие месяцы я возликовала. Значит, королева снова носит в себе ребенка. Я подняла голову и улыбнулась. Я представила себе, каким счастьем наполнено сейчас сердце Марии. Она наверняка считает, что Бог простил англичан, и вскоре она станет милосердной королевой и хорошей матерью.

На выходе из церкви ко мне подошел Дэниел. Увидев мое радостное лицо, он улыбнулся и спросил:

— А ты что, ничего не знала о беременности королевы?

— Откуда мне знать? Я ни с кем не вижусь. А слухи… сам знаешь, сейчас все больше о войне говорят.

— Есть новости и о твоем прежнем господине, — равнодушно добавил он. — Их ты тоже не слышала?

— Ты про Роберта Дадли? — спросила я и даже покачнулась при звуке знакомого имени. — Какие новости?

Дэниел осторожно взял меня за локоть, желая успокоить.

— Хорошие новости, — сказал он, хотя чувствовалось, что самого Дэниела они не радовали. — Успокойся, Ханна. Новости и вправду хорошие.

— Его освободили?

— Да, некоторое время назад. Его и еще нескольких заговорщиков. Он отправился сражаться под знаменами короля.

Я видела, как Дэниел скривил губы. Наверное, он думал, что сэр Роберт отправился сражаться не столько за короля, сколько за восстановление своего положения.

— Месяц назад твой бывший господин возглавил отряд кавалеристов…

— Так сэр Роберт проходил через Кале? И я не знала?

— Он сражался за Сен-Кантен, и его храбрость была несколько раз упомянута в депешах короля, — нехотя сообщил мне Дэниел.

— Как замечательно! — искренне обрадовалась я.

— Да, — бесцветным голосом согласился Дэниел. — Надеюсь, ты не будешь пытаться его найти? Учти, Ханна: за крепостными стенами небезопасно.

— Но ведь его полк будет снова проходить через Кале? Когда французы сдадутся, и наступит мир.

— Скорее всего, так.

— Тогда я и постараюсь с ним увидеться. Возможно, сэр Роберт поможет мне вернуться в Англию.

Дэниел побледнел. Лицо его стало серьезным и даже печальным.

— Тебе нельзя рисковать своей жизнью. Законы против еретиков пока еще никто не отменял, — тихо напомнил он. — Тебя могут схватить.

— Если бы я находилась под покровительством сэра Роберта, мне бы ничего не грозило, — с простодушной уверенностью сказала я.

Дэниелу очень не хотелось признавать вес и силу сэра Роберта.

— Возможно, — только и сказал он. — Но прошу тебя: прежде чем принимать решение, поговори со мной. Еще неизвестно, какова сейчас репутация сэра Роберта. Его героизм в Сен-Кантене не перечеркивает его преступлений против короны.

Я сделала вид, что не слышала ехидных слов Дэниела.

— Можно мне проводить тебя до дому? — спросил он.

Я молча кивнула. Дэниел взял меня под руку, и мы пошли. Впервые за многие месяцы тьма вокруг моего сердца начала рассеиваться. Королева ждет ребенка, сэр Роберт на свободе и отмечен за храбрость, а Англия в союзе с Испанией разбили французскую армию. Возможно, и в моей жизни начнутся благотворные перемены.

— Мама говорила, что видела тебя на рынке в мужской одежде, — сообщил Дэниел.

— Ну и что? — беззаботно спросила я. — Так безопаснее. Меньше внимания к себе привлекаешь.

— А почему бы тебе не вернуться в мой дом? — предложил Дэниел. — Я бы позаботился о твоей безопасности. Тот дом остался бы для продажи и печатания книг, а жила бы ты у меня.

— Книг у меня сейчас почти не покупают, — честно призналась я. — А не возвращаюсь я к тебе не потому, что дрожу над своим домом. Нет, Дэниел. Я просто не могу к тебе вернуться. Я так решила и своего решения не изменю.

Мы подошли к моему дому.

— Я не настаиваю. Просто предлагаю. Но если ты вдруг попадешь в беду или тебе будет грозить опасность, пошли за мной, — предложил он.

— Хорошо.

— И прошу тебя: не уезжай в Англию и не встречайся с сэром Робертом, не поставив меня в известность. Обещаешь?

Я пожала плечами.

— Мне просто очень хочется снова увидеть королеву. Должно быть, сейчас она счастлива. Надеюсь, на этот раз ее беременность настоящая, и королева действительно родит сына. Я бы очень хотела взглянуть на ее радостное лицо.

— Когда война закончится и будет подписан мирный договор, я мог бы свозить тебя в Лондон. А там бы ты уже сама решала: оставаться или возвращаться.

— Дэниел, это было бы очень здорово.

— Я готов сделать что угодно, чтобы порадовать тебя.

Я открыла дверь.

— Спасибо тебе, Дэниел, — сказала я и скрылась за дверью раньше, чем меня потянуло броситься к нему в объятия.

Зима 1557/1558 года

В декабре Кале наполнился слухами, что поверженная французская армия ожила, пополнила свои ряды и начала двигаться к границам английских владений вокруг города. Это породило подозрительность, и любой торговец, годами приезжавший в Кале на рождественскую ярмарку, нынче воспринимался как шпион. Все понимали: французы хотят отомстить англичанам за Сен-Кантен. Но, видно, они забыли, что Кале невозможно взять ни с суши, ни с моря. Зато можно подорвать защитные сооружения вокруг города. Вместе со слухами появлялись страхи. Говорили о ловких французских саперах, способных прорыть подземные ходы под крепостными стенами. Боялись, что враги подкупят гарнизон и солдат на фортах. И все же вера в неприступность крепости Кале пока что превосходила страхи и домыслы. Разве Филипп может проиграть? Он — блестящий полководец. Под его командованием — цвет английской армии. Горожане убеждали друг друга, что французами движет полное отчаяние. Пусть только сунутся — Филипп устроит им второй Сен-Кантен.

Меж тем слухи о наступлении французов обрастали подробностями. К нам в лавочку пришла женщина и предупредила нас с Мари, чтобы мы понадежнее спрятали книги и все ценное.