Филиппа Грегори - Королевская шутиха

— Мне сюда! — крикнула Мари и свернула на улочку, ведущую к рыбной пристани.

Я не успела даже прокричать ей свое благословение. Горло наполнилось едким дымом горящих домов. Снова дым, вечно преследующий меня в кошмарных снах и видениях. Мне стало нечем дышать — дым успел проникнуть в легкие. Он щипал ноздри и ел глаза. Я без конца вытирала глаза, но их опять застилало слезами.

Пронзительный вопль заставил меня остановиться и поднять голову. С парапета вниз спрыгнул горящий человек. Его задело зажигательной стрелой. Она и сейчас торчала у него в спине, успев воспламенить кафтан. Оказавшись на мокрой земле, несчастный принялся кататься, пытаясь сбить пламя. Ноздри уловили знакомый запах — запах паленого человеческого тела. Крик тоже был знакомым: так кричали гибнущие в огне еретики.

Я бросилась бежать, сама не зная куда, только бы не чувствовать удушающего смрада живого факела. Мне хотелось найти Дэниела, очутиться в его доме. Сейчас его дом казался мне единственным надежным местом среди всего этого хаоса. Но к его дому нужно было еще пробиться, не угодив под ноги обезумевшим толпам жителей, несущимся в сторону гавани, и под ноги солдат, еще пытавшихся оборонять город. Вслед за пешими по узким улочкам неслись всадники. Они еще надеялись заставить французов отступить.

В одном месте я едва втиснулась в щель между домами. Промешкай я хоть мгновение, меня бы зацепило амуницией всадников и швырнуло под копыта их лошадей.

Улица, где стоял дом Дэниела, была совсем близко отсюда. Но вначале требовалось пересечь рыночную площадь, превратившуюся в человеческий водоворот. Какой-то отчаянный трубач играл и играл боевой сигнал «К оружию!». Я не видела, как умерла моя мать. Я только знала, что она умирала, как святая: без проклятий палачам и плевков в их лица. Зато я видела, как готовилась встретить смерть королева Мария, тогда еще принцесса. Я помнила ее верхом на лошади, во главе стихийно собранной армии. Она готовилась сражаться, не зная, останется ли жива. Мне вдруг стало стыдно. Ну что я прячусь в норе, точно крыса, боясь пересечь эту площадь? Я выскользнула из укрытия и, пригибаясь, побежала вперед, уворачиваясь от ног и копыт. Я была уже у самого начала улицы, где стоял дом Дэниела, когда дорогу мне преградил очередной отряд всадников. Я подняла голову и вдруг увидела их знамя. Мятое, заляпанное грязью, со следами крови. Но я отчетливо разглядела на нем медведя с обрубком древесного ствола.

— Роберт Дадли! — во все горло завопила я.

Ближайший ко мне всадник решил, что я спрашиваю, где найти их командира.

— Он впереди. Как всегда.

Я развернулась и бросилась обратно. Теперь я ничего не боялась. Я ухитрялась протискиваться между лошадиными боками и повторяла:

— Пропустите меня, сэр. Пропустите. Мне спешно нужно к Роберту Дадли.

Все это превратилось в подобие сна наяву. Крупные лошади и всадники в доспехах сливались воедино, превращаясь в кентавров. Металл их доспехов сверкал под неярким зимним солнцем. Лиц я не видела — их скрывали такие же сверкающие шлемы. Но ослепительнее всего солнце играло на измятых и продырявленных щитах. Некоторые всадники (наверное, те, кто помоложе) ударяли по щитам древками копий. Это была странная музыка, «цимбалы войны».

Я добежала до головы колонны и вновь увидела знамя со знакомым гербом. А рядом со знаменосцем…

— Мой господин! — во всю мощь легких заорала я.

Голова, скрытая шлемом, повернулась в мою сторону, но опущенное забрало мешало ему увидеть меня. Тогда я сорвала с головы шапку, тряхнула волосами и снова крикнула:

— Мой господин, это же я — шутиха Ханна!

Рука в кольчужной перчатке подняла забрало, однако и сейчас я не видела его глаз. Всадник остановил лошадь, покорно замершую под его властной рукой. Он наклонился в мою сторону. Я чувствовала его цепкий взгляд, такой же острый, как верхушка его шлема.

— Мисс Мальчик?

Это был его голос, голос моего господина, голос богочеловека. Металл шлема делал звук глуховатым, будто идущим из чрева, но это был его голос — знакомый и нежный. Даже беззаботный, словно мы встретились не в охваченном ужасами войны Кале, а на дворцовой лужайке, на летнем празднике, устроенном королем Эдуардом.

Лошадь остановилась. Я забралась на какой-то обломок, но это прибавило мне лишь несколько жалких дюймов.

— Мой господин, это я!

— Мисс Мальчик, какого черта тебя занесло в Кале?

— Я здесь живу, — ответила я, плача и смеясь от радости неожиданной встречи. — А как вы?

— Был освобожден, сражался, побеждал. Похоже, сегодня потерплю поражение. Слушай, а тебе не опасно быть в этой заварухе?

— Опасно, — призналась я. — Англичане сумеют удержать город?

Сэр Роберт стянул перчатку с правой руки, затем снял с пальца кольцо и бросил мне, ничуть не заботясь, поймаю я его или нет.

— Держи кольцо и со всех ног беги в гавань. Там стоит «Уиндфлайт». Это мой корабль. Покажешь им кольцо, тебя пропустят. Встретимся на борту, если нам придется уплывать отсюда. А сейчас не стой, беги на корабль. Мы будем атаковать французов.

— Форт Рисбан захвачен! — крикнула я, стараясь перекричать гул и грохот. — Теперь их пушки повернуты в сторону гавани. Они будут стрелять по вашему кораблю.

Роберт Дадли захохотал, словно смерть была для него всего лишь забавной шуткой.

— Мисс Мальчик, я вообще сомневаюсь, что уцелею в этом бою. Но тебе, быть может, судьба и улыбнется. Беги в гавань.

— Мой господин…

— Это приказ! — рявкнул он. — Беги!

Я громко вздохнула. Наверное, это кольцо сэр Роберт носил на мизинце. Мне оно подошло на средний палец. Я надела его поверх обручального кольца. Надо же, кольцо Дадли — у меня на пальце.

— Мой господин! Возвращайтесь живым! — крикнула я.

Рядом, заглушая все звуки, отчаянно ревел боевой рожок. Кавалерия сэра Роберта готовилась к атаке. Он опустил забрало, снова надел перчатку, взмахнул копьем, посылая мне прощальный привет, и развернул лошадь.

— Я — из рода Дадли! — крикнул сэр Роберт. — За Бога и королеву!

— За Бога и королеву! — подхватили его конники. — За Бога и королеву! Дадли! Дадли!

Они поскакали к городским воротам; туда, где сейчас, должно быть, горел мой дом вместе со всеми сокровищами покойного отца. А я, словно девка-маркитантка, потянулась за кавалеристами, ослушавшись приказа своего господина. Улочки, что были по левую руку, звали меня свернуть к гавани, пока еще не поздно. Но меня звал за собой, тащил за собой лязг и грохот кавалерийского отряда. Я бежала вслед за ними. Со стороны ворот слышался ответный гул — французы упрямо штурмовали стены возле ворот. Здесь ко мне вернулся страх. Я замерла, сжалась и обернулась назад, понимая, что нужно бежать отсюда к гавани… если добегу.