Ознакомительная версия.
Джон покачал головой.
— Но сейчас для всех это единственный выход, — сказал он. — Король и народ. Он не оставил нам выхода.
Понедельник 22 января, 1649 года
В понедельник Джон и Александр встретились на ступенях Вестминстер-холла и, когда двери распахнулись, попали внутрь вместе с напирающей толпой. Под давлением мужчин и женщин Джона отнесло к дальней стороне зала, откуда он мог видеть профиль короля на фоне красного бархатного кресла. Карл выглядел усталым, и лицо его было искажено. Ему было тяжело спать под постоянным наблюдением, и он уже понял, что шансы на чудесное спасение уменьшаются с каждым днем.
Лорд-председатель Брэдшоу кивнул, давая разрешение прокурору Джону Куку начинать, но тот отвернулся, разговаривая с кем-то из юристов. Король со всей своей былой высокомерной властностью резко ткнул Кука тростью в спину. Ошеломленный прокурор резко повернулся, его рука инстинктивно потянулась туда, где должна быть шпага. Зал суда ахнул.
— Почему он это делает? — требовательно спросил Александр.
Джон покачал головой.
— Вряд ли кто-либо когда-либо за всю его жизнь поворачивался к нему спиной, — тихо сказал он. — Он не может научиться вести себя как простой смертный. Его воспитали как помазанника Божьего. Он просто никак не может осознать глубину своего падения.
Джон Кук нарочито неторопливо привел свою мантию в порядок, полностью игнорируя удар. Он приблизился к столу судей и спросил, согласны ли они, в случае если король не будет защищаться, считать его молчание за признание вины.
Король ответил. Джон заметил, что в этот критический момент своей жизни король перестал заикаться. Его робость и неуверенность в себе наконец исчезли, и он обратился прямо к народу. Его обращение к суду было ясным и впечатляющим, а голос был достаточно громким для того, чтобы его слышали все, находившиеся в зале, включая тех, кто записывал каждое его слово, он заявил, что защищает свои права и права народа Англии. «Если незаконная власть может создавать законы, то кто может быть уверен в собственном праве на жизнь или на то, чем владеет?»
В зале суда послышался тихий ропот, несколько голов на галерее согласно кивнули. Крупные собственники особо чувствительно относились к угрозе того, что парламент, не обремененный более наличием короля и традиций, может принять законы, не устраивающие богатых землевладельцев. Одних левеллеров уже было достаточно для того, чтобы напугать состоятельных людей и тем самым заставить их снова встать на сторону монархии. Те, кто сегодня призывает к казни короля, завтра могут потребовать, чтобы стены парков разрушили именем закона, который одинаков для простолюдинов и лордов, и именем парламента, который представляет рабочий люд.
Лорд-президент Брэдшоу, все еще в своей железной шляпе, приказал королю замолчать, но Карл вступил с ним в пререкания. Брэдшоу приказал секретарю суда призвать заключенного отвечать на обвинения, но король не хотел молчать.
— Уведите заключенного! — закричал Брэдшоу.
— Я требую…
— Заключенные не требуют…
— Сэр! Я — не обычный заключенный.
Короля окружила стража.
— Боже, нет! — пробормотал Джон. — Только бы они не стали выталкивать его силой…
На мгновение он перенесся в воспоминаниях во дворец Уайтхолла, король сидел в карете, а королева рядом, сжимая в руках ларец с драгоценностями. Тогда он подумал, что если хоть одна рука коснется кареты, будет разрушена тайна королевского величия. А теперь он думал, что если хоть один солдат, перевернув пику тупым концом, раздраженно подтолкнет Карла Стюарта, а тот упадет — все королевские принципы падут вместе с ним.
— Сэр, — еще громче сказал король. — Я никогда не поднимал оружие против народа, только в защиту законных…
— Правосудия! — закричали солдаты.
Карл поднялся с кресла, оглянулся, будто хотел сказать что-то еще.
— Просто уходи, — умоляюще прошептал Джон, закрыв рот руками, чтобы ненароком не выкрикнуть эти слова вслух. — Иди, пока какой-нибудь глупец не потеряет терпение. Или Кук не ответит тебе ударом на удар.
Король повернулся и покинул зал. Александр посмотрел на Джона.
— Запутанное дело, — сказал он.
— Отвратительное, — ответил Джон.
Вторник, 23 января 1649 года
Двери зала суда были заперты вплоть до полудня. Джон и Александр продрогли и заскучали к тому моменту, когда наконец протолкались внутрь. Взгляд Джона сразу же упал на величественный белый щит с изображением красного креста святого Георгия, который висел над судейским столом, задрапированный роскошным цветным турецким ковром.
— Что это значит? — спросил он Александра. — Они собираются приговорить его, не дав сказать ни слова?
— Если они решат, что его молчание означает виновность, тогда он и не сможет заговорить, — сказал Александр. — Как только зачитают приговор, его уведут. Так работают все суды. После приговора больше уже нечего сказать.
Джон молча кивнул. Лицо его потемнело.
Когда стража ввела короля, в зале суда раздался сочувственный ропот. Джон увидел на лице короля следы напряжения, особенно вокруг темных, серьезных глаз. Но он посмотрел на судей так, будто презирал их, и опустился в кресло так, будто это он сам захотел посидеть перед ними.
Джон Брэдшоу, человек, перед которым стояла самая трудная в Англии задача, натянул поля своей шляпы до бровей и посмотрел на короля, словно умоляя того внять голосу рассудка. Он говорил тихо, напоминая королю, что суд просит его еще раз ответить на обвинения.
Король оторвал взгляд от кольца, которое он крутил на пальце.
— Когда я был здесь вчера, меня прервали, — угрюмо ответил он.
— Вам будет позволено защищаться, — пообещал ему Брэдшоу. — Но только после того, как ответите на обвинения.
Таким образом, он приоткрыл королю дверь. Но король тут же повел себя высокомерно.
— Что касается обвинений, то я не обращаю ни малейшего внимания… — начал он.
— Просто скажи, что невиновен… — совсем тихонько прошептал Джон. — Просто отрицай обвинение в тирании и измене…
Он мог бы прокричать свой совет во весь голос — ничто не могло остановить короля. Сам Брэдшоу попытался остановить его.
— Окажите любезность, не прерывайте меня. Я не понимаю, каким образом я оказался здесь, нет такого закона, чтобы превратить вашего короля в обвиняемого.
— Но… — попытался возразить Брэдшоу.
Величественным жестом король заставил его замолчать. Лорд-председатель суда снова попытался что-то сказать, но не смог прервать поток королевского красноречия. Брэдшоу сдался и кивнул секретарю, чтобы тот приступил к чтению обвинения.
Ознакомительная версия.
