– Но я был пьян!
– А! – Карр игриво погрозил ему указательным пальцем. – Зато я не был.
Танбридж побледнел.
– Ну, на этот раз я буду снисходителен, так как искать другого лизоблюда с такими связями, как у вас, почти в конце игры было бы утомительно. Конечно, это можно сделать, и, если возникнет необходимость, я его найду. Помните об этом, Танбридж, в следующий раз, когда вам захочется попробовать себя в качестве шантажиста. – Карр склонил голову набок. – Мы понимаем друг друга?
Танбридж молча кивнул.
– Хорошо. Теперь, прошу вас, скажите мне, что это за история с Фиа?
Танбридж сгорбился, словно марионетка, у которой перерезали ниточки. На лице появилось совершенно несчастное выражение.
– Она – сирена! Клянусь. Она доводит меня до отчаяния.
– Да, – кивнул Карр. – Я слышал, ей такие вещи удаются.
– Она меня околдовала, говорю вам. Она – суккуб, дьявол в женском обличье! – продолжал Танбридж с отчаянием в голосе. – Вот единственное объяснение этому наваждению.
– Приятный слух, если его распустить перед началом ее выездов в свет, – раздраженно пробормотал Карр. Возможно, ему придется разобраться с Танбриджем в конце концов, если он будет продолжать молоть подобную чушь. Сирена – это обворожительно, но суккуб – уже внушает тревогу.
Танбридж умоляюще протянул к нему руку:
– Она должна быть моей. Должна.
– Не будьте смешным.
– Но почему нет? – Танбридж выглядел совершенно сбитым с толку и страдающим. Карр молча поаплодировал искусству Фиа. – Я богат. У меня хорошие связи. Почему же нет?
– Потому что вы уже у меня под контролем, – объяснил Карр. – Выдать за вас Фиа было бы лишним. Нет. Фиа выйдет замуж за того, кто не находится ни под чьим нажимом, ни под чьим влиянием. – Его улыбка выдавала определенную гордость. – Потому что Фиа – великолепный соблазн.
– Но… но я хочу ее! – жалобно произнес Танбридж, оставив все попытки вести себя по-мужски.
Карр дружески хлопнул его по плечу:
– Бросьте, дружище. Будьте мужчиной. Кроме того, Фиа выжала бы вас и выплюнула за две недели. Клянусь небом! Этой девчонке всего шестнадцать! Она еще только пробует на вас молочные зубки. Представьте себе, какой она станет в двадцать лет.
Слабый звук шотландской волынки раздался из тумана, и Карр смолк. Он вскинул голову.
– Вы слышали?
– Что слышал? – равнодушно спросил Танбридж. – А что вы скажете, если Фиа объявит, что хочет выйти за меня?
– Она не захочет. – Карр прищурился и смотрел в мягкое мерцание окрашенного закатом тумана. В нем двигалась какая-то темная фигура. Он был в этом уверен. Темная мужская фигура, одетая в плед с поясом. – Вы там что-нибудь видите?
– Почему не захочет?
Карр бросил на Танбриджа лишь один взгляд, а потом снова стал вглядываться в туман.
– А почему она должна захотеть?
Очевидно, этот ответ на прямой вопрос окончательно убедил Танбриджа в тщетности его просьбы. Он глубоко вздохнул и ушел. Карр почти не заметил этого. Его глаза были устремлены на плывущий туман. Он напрягал слух, чтобы услышать загробную волынку Макларенов. Но ничего не слышал.
Проклятые привидения! Разве мертвым больше нечем заняться, кроме этих детских игр в прятки? Выругавшись, Карр покинул террасу и спустился по блестящим от росы гранитным ступеням в сад. Он решительно шагал по тропинке между искусно подстриженными деревьями, странными и фантастическими фигурами из живого тиса и самшита. Туман клубился вокруг его ног, влага просачивалась сквозь белые шелковые чулки и покрывала пятнами бледно-голубой атлас на каблуках его туфель.
В конце сада, где еще одна лестница из розового гранита вела на нижнюю террасу, Карр остановился и осмотрелся. Внизу папоротник и утесник проникли в прежде упорядоченные клумбы с розами и редкими растениями. Внизу тени были гуще. Ночь вступила в свои права. Туман сгустился, воздух стал холоднее.
– Выходите, проклятые духи Макларенов! Я здесь! Преследуйте меня!
Никто не ответил на его вызов. Ни один призрак не материализовался. Ни одна волынка не прозвучала из темноты. Ничего.
Всякий раз, когда с ним это случалось, все происходило одинаково: замеченное краем глаза движение, порыв холодного ветра там, где не могло быть никакого ветра, барабанная дробь, которая могла быть стуком его сердца, но не была им.
Это сводило его… Нет! Это ничего для него не значило! Просто мешало. Раздражало. Вот и все.
– Что же вы? – крикнул он во мрак. – Неужели мертвые все еще боятся живых? Неужели шотландцы бегут от англичан даже после смерти? Трусливые призраки!
Казалось, сама тишина насмехается над ним. Карр пошел обратно, остро чувствуя на себе взгляды и насмешливые улыбки призраков. Он уже начал подниматься по ступенькам на террасу, когда его взгляд упал на цветное пятно, запутавшееся в тумане и в розовых ветвях. Шарф? Странно, что он не заметил его раньше.
Должно быть, какая-нибудь гостья имела свидание в саду. Чертовски холодная погода для свидания. Карр нагнулся, поднял шарф и застыл на месте.
В руках у него оказался ветхий кусок старого шелка. Его некогда яркие цвета потускнели и выцвели от времени, или от старости… или от десяти лет пребывания в море. Одна сторона была порвана и истрепана, хотя с другой стороны он был аккуратно подрублен. Кто-то разорвал его в ярости.
Карр закрыл глаза. Снова открыл. Шелк не исчез. И не превратился в другой кусок ткани. Он стиснул его в кулаке. Он узнал его.
Это был арисед Дженет, женский вариант пледа. Пледа Макларенов. Он не мог ошибиться. Этот шарф был на ней в тот день, когда она умерла. Это он, Карр, разорвал его, разъяренный тем, что она посмела надеть его на бал. В одну половину она завернула Фиа, это была вторая половина.
Последний раз он видел этот шарф плавающим рядом с телом Дженет в море у подножия скалы.
Куда он ее столкнул.
– Карр даже не стал искать Джейми с его волынкой, – хрипло рассмеялась Майра. Она сидела у туалетного столика в спальне, отведенной Карром для компаньонки Фейвор Донн.
Фейвор наблюдала, как Майра окунула клочок ваты в баночку с жиром и начала стирать с лица краску цвета охры.
– Да он бы его и не нашел. Пусть он прожил в этом замке более двадцати лет, но он не знает и половины его тайн. Например, если произнести что-нибудь шепотом у парапета под южной башней, то кажется, что звук доносится из сада под внутренним двором замка.
– Вы так уверены в том, что Карр знает и чего не знает, – заметила Фейвор.
– А как же. Я слушала его ругань и проклятия два года и еще десять лет до этого следила за ним. Да. Я знаю черную душу Карра не хуже собственной души, – сказала Майра. Она бросила испачканную вату в огонь и начала сворачивать сброшенную одежду в узелок, который позже спрячет в комод у своей кровати.
