— В чем дело, красотка? Тебе наскучило сидеть дома, вот и решила поехать пофлиртовать немного?
Келли выпрямилась, словно ей влепили пощечину. Ее глаза потеряли теплоту и теперь полыхали огнем, а очарование обернулось суровостью. Он издевался над ней, и, хотя из-за своей глупости она не заслуживала иного, Келли взбунтовалась.
— Сеньор…
— Ах, оставьте Ваши титулы, миледи. Здесь они излишни. Я лишился их, когда меня заковали в цепи, а Ваш дядюшка-мерзавец купил меня, как покупают скот для скотобойни, — выпалил Мигель, ничуть не церемонясь. — Мне известно, что хозяева время от времени выбирают какую-нибудь девушку, чтобы она согрела им постель. Вам вздумалось сделать то же самое? Уверяю Вас, как раб, я отдался бы этому делу и телом и душой.
Келли онемела. Будь она чуть более воспитанной дамой, то могла бы даже лишиться чувств. Как он посмел так оскорбить ее? Как мог произнести подобную грубость? Хам неотесанный!
— Вы грубиян и хам.
— Ну что Вы? Я просто раб, миледи.
— Тогда я могла бы сделать так, чтобы Вам закрыли рот.
— Ну так сделайте. В целом, мне уже мало что могут сделать.
Он подзадоривал ее, выводил из себя? Изумление Келли достигло предела. Проглотив оскорбление, она прибегла к угрозе, как к последнему патрону, чтобы умерить дерзость этого мужчины, понимая при этом, что не сделает и шагу в этом направлении.
— Вы слишком бесцеремонны, выказывая свою наглость, — сквозь зубы процедила Келли. — Берегитесь, иначе когда-нибудь Вы дорого заплатите за свою дерзость.
— Если в Вашей постели, то этому нет цены.
Сумасбродный, самодовольный спесивец! К счастью, верхом на лошади к ним ехал ее кузен Эдгар, и Келли нашла в этом возможность к отступлению. Мигель отошел на пару шагов назад, а девушка поздоровалась с подъехавшим братом.
— Добрый день, Эдгар!
В ответ Колберт учтиво склонил голову, поглядывая на испанца.
— Что-то случилось, милейшая сестрица?
— Ослабло колесо, — ответила она и, щелкнув в воздухе хлыстом, с места пустила коня рысью, прокричав на ходу:
— Спасибо, сеньор Брандон!
— Брансон, барышня! — издалека поправил ее надсмотрщик.
— Верно, Брансон, — пробормотала она под нос, — или как там черти тебя зовут.
Мигель вернулся на свое место в поле под бдительное око Колберта. Гораздо позже он снова расслабил свои мускулы, напрягшиеся в словесной перепалке. Встретившись с хозяйской племянницей, он унизил ее, но это не означало победу, потому что лицо девушки не покидало его в течение всего оставшегося тягостного дня.
Глава 9
Вирхиния Джордан не донесла чашку до рта. Ее глаза широко раскрылись, став похожими на блюдца, а чашка так и застыла на полпути от стола.
— Он и вправду сказал тебе это?
Келли кивнула. Минуло три дня с ее встречи с испанцем, а у нее до сих пор захватывало дух всякий раз, как она вспоминала о нем. Ей было позарез необходимо поделиться с кем-то своей сокровенной тайной, и она, выпросив у дяди охрану, приехала в Порт-Ройал. Вирхиния была единственной, с кем она могла поговорить по душам и поведать подобного рода секреты.
— Слово в слово, — подтвердила Келли. — Ты не ослышалась, именно пригульный!
— Ай! Видимо, ты очень зла, раз используешь подобный лексикон. — Вирхиния не смогла сдержать улыбки.
— Прости, я не хотела…
— Ничего-ничего, иногда у меня тоже вылетают такие словечки, — Вирхиния сделала глоток чая и вздохнула, наблюдая за хмурым выражением лица подружки. — Ну да бог с ним, скажи-ка лучше, он действительно такой красивый, каким показался в первый раз?
— А почему тебя это интересует? Разве это так важно?
— Видишь ли, если он такой видный храбрец, как ты говорила, возможно… — Вирхиния прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего.
— Вирхиния!
Но Вирхиния уже не могла скрывать своего веселья и расхохоталась. Келли ничуть не обиделась — она знала, что своим вольным замечанием подружка хотела развеселить ее, и только, ведь обе девушки отлично понимали друг друга. У Вирхинии всегда имелось в запасе острое словцо, придающее Келли сил.
— Дело в том, что он интересный, — Келли подхватила шутку подруги.
— Интересный, и только?
— Ну… очень интересный.
Вирхиния снова рассмеялась.
— Ладно, он потрясающе красивый! И храбрый. Любая вдовушка Порт-Ройала заплатила бы за него кругленькую сумму.
Обнявшись, девушки заговорщически расхохотались, негласно представляя себе некую Памелу Робертс, давным-давно вдовствующую чопорную матрону, про которую ходил слушок, что мужчины бывали в ее постели с завидной частотой.
— Тебе следовало бы приехать в “Подающую надежды”, — проговорила Келли, вытирая слезы. — Мне там ужасно одиноко. Почему ты не попросишь разрешения у своего отца?
— Попрошу прямо сейчас. Мне нужна перемена мест.
Для пущей уверенности и весомости разговаривать с отцом Вирхинии девушки пошли вдвоем. Но вот разрешение было получено, и, собрав кое-какие вещички, подружки отправились в путь к “Подающей надежды”. Они посулили себе, что проведут несколько увлекательнейших дней, совершая пешие и верховые прогулки по владениям. Они не представляли того, что на них надвигалось. Если бы они представили, только представили, что с ними вскоре случится…
Солнце почти скрылось за горизонтом, когда девушки приехали в поместье. Это было время, когда работники возвращались с полей в свои хибарки.
Мигель оперся на локоть, выслушивая приказания надсмотрщика. Они только что вернулись с полей, и неимоверная усталость свалила их на тюфяки.
— Я не знаю, правильно ли понял.
— Тебе нечего понимать. Хозяин хочет, чтобы вы помылись и надели вот эти чистые штаны. — Надсмотрщик швырнул братьям пару штанов.
Оба брата поднялись, несмотря на боль в суставах. Под бдительным оком своего цепного пса они вышли во двор, разделись, вымылись в поилке, а затем надели только что полученную одежду. Ни один из них ничего не спросил. Зачем? Они привыкли подчиняться, не задавая вопросов и почти без возражений. Либо так, либо получай ременные ласки.
Едва братья привели себя в порядок, надсмотрщик тут же надел им на запястья кандалы и подтолкнул к дому. Дом был довольно большим и незамысловатым сооружением — этакий белый квадрат с двумя колоннами по бокам у двери главного входа. Создавший его архитектор явно не блистал талантами, и здание во все стороны трубило об этом своим видом. Оно походило скорее на крепость, чем на жилой дом в колониальном стиле.
Братьев заставили войти в дом, и Мигель, вопреки своему желанию, остановил свой взгляд на его внутреннем убранстве. Громадная прихожая бросалась в глаза своей незатейливой, кое-как расставленной мебелью, висевшими повсюду безвкусными картинами и замысловато-аляпистыми украшениями. Мигель вспомнил свой дом с уютными комнатами, в каждой из которых находились вазы со свежесрезанными цветами, и от этого воспоминания ему стало еще горше. Звяканье сковывавших его цепей отозвалось в огромной прихожей гулким, зловещим эхом.
