Когда мы услышали о том, что они собираются посетить замок де Турвиль, где жила семья Турвилей, у которых был двадцатилетний холостой сын, мы решили, что страхи Софи вполне обоснованы.
Я попрощалась с родителями и бедняжкой Софи, а затем побежала к Лизетте, и мы вместе поднялись на вершину башни и смотрели вслед кавалькаде до тех пор, пока она не скрылась из виду.
— Бедняжка Софи, — сказала Лизетта. — Шарль де Турвиль — изрядный повеса.
— А откуда ты знаешь?
— Одним из преимуществ моего положения племянницы экономки является то, что я могу находиться одновременно в обоих лагерях. Слуги многое знают о господах, поскольку видят их вблизи и время от времени общаются друг с другом. Меня, конечно, слуги кое в чем подозревают. Образованная юная дама, которая на дружеской ноге с дочерьми хозяина дома! Ну ничего, я не придаю этому никакого значения. Софи никто и в грош не ставит, а ты, Лотти, в конце концов являешься незаконным отпрыском, и то, что твои родители решили придать своим отношениям законность, не меняет сути дела.
Меня всегда забавляли эти подкалывания Лизетты, Временами казалось, что она презирает хозяев, но училась она с таким рвением, что было ясно — она старается казаться нам ровней. Если я мечтала о том, что Дикон в один прекрасный день вернется ко мне со всеми своими объяснениями и раскаяниями, то она мечтала выйти замуж за герцога, отправиться ко двору и, если удастся, понравиться королю и стать таким же влиятельным лицом, каким ныне являлась мадам Дюбарри.
Мы любили лежать на траве и смотреть на движение воды во рву, мечтая о будущем. У Софи голова шла кругом от необычайных ситуаций, которые выдумывали мы с Лизеттой. Они были фантастичны, но неизменны в одном: и я, и Лизетта всегда были героинями, находившимися в центре романтических приключений. Во время отсутствия Софи — две недели, большая часть которых приходилась на дорогу, — мы часто думали о ней, гадая, вернется ли она домой обрученной с Шарлем де Турвилем. Мы уже строили планы того, как будем утешать ее и пытаться отвлечь от ужасных мыслей о предстоящем замужестве.
Мы были страшно изумлены, когда она вернулась. Это была совсем другая Софи. Она стала почти хорошенькой. Даже ее прямые, как солома, волосы, казалось стали пышней, а выражение ее лица было почти восторженным.
Мы с Лизеттой обменялись взглядами, решив непременно выяснить, что же привело к таким изменениям.
Нам следовало бы догадаться сразу. Софи влюбилась.
Она даже решалась говорить об этом.
— С того самого момента, как я увидела Шарля… я поняла… и он тоже. Я просто не могла поверить. Как мог он чувствовать такое…
— Что именно? — потребовала ответа Лизетта.
— Ну… любовь, — пробормотала Софи, — ко мне…
Я была рада за нее так же, как и Лизетта. Мы очень любили ее и всегда старались помочь ей, за исключением тех моментов, когда пытались втянуть ее в какую-нибудь авантюру. Она не могла говорить ни о чем, кроме Шарля де Турвиля… о том, какой он милый, какой очаровательный, какой блестящий. Они вместе ездили верхом — не вдвоем, конечно, а в компании, но Шарль все время старался быть возле Софи. Ее отец и отец Шарля очень подружились. А моя мать и мать Шарля нашли очень много общих тем для разговоров.
Визит был исключительно удачным, и ничто не могло сравниться с ним.
Софи, наконец, удалось найти себя. Ей пришлось встретиться лицом к лицу с тем, что отсутствие привлекательности лежало в основном внутри нее самой. Она продолжала сохранять стержень этого — человек не способен измениться в одночасье, — но Шарлю удалось сделать очень многое; он завоевал мою симпатию еще до того, как мы встретились с ним. Когда мы остались вдвоем с Лизеттой, она сказала мне:
— Как ты думаешь, он действительно в нее влюбился или ему просто нужно на ней жениться? Для такого семейства, как Турвили, альянс с семейством д'Обинье — лакомый кусочек.
Я с некоторым опасением посмотрела на всеведущую Лизетту, находящуюся одновременно в двух лагерях и собиравшую всевозможные слухи. Нечто сходное приходило в голову и мне, но я не позволяла себе в это верить. Я очень хотела, чтобы Софи сумела избавиться от застенчивости и самоунижения. Мне хотелось видеть ее счастливой. Я расспросила свою мать. Она сказала:
— Все получилось очень удачно. Именно так, как мы и рассчитывали. Шарль — очаровательный молодой человек, а семейство Турвилей, конечно, заинтересовано в этом браке. Твой отец тоже рад. Нас всех несколько удивил успех Софи. Такое впечатление, что Шарль воздействовал на нее какими-то чарами.
— Чары любви, — драматично произнесла я.
— Да, — согласилась моя мать.
Я была уверена, что сейчас она вспоминает те былые дни, когда в ее жизнь вошел мой отец и сумел доказать ей, что она совсем не тот человек, каким считала себя до сих пор. Точно так же, как Шарль де Турвиль доказал это Софи.
Итак, Софи собиралась выходить замуж. Свадьба не могла состояться в мае, так как в это время весь двор и круг друзей моих родителей были заняты совершенно другой свадьбой. Но и сама подготовка к ней должна была занять некоторое время, поскольку кроме сбора приданого требовалось уладить множество иных дел, для чего были необходимы продолжительные переговоры между семействами д'Обинье и де Турвилей.
Теперь Софи стала центром, вокруг которого вращалась жизнь в доме. У нее появилась собственная служанка — Жанна Фужер, девушка на несколько лет старше Софи. Раньше Жанна была простой горничной и поэтому с удовольствием приняла на себя обязанности камеристки. Она отнеслась к новой должности очень серьезно, и так как Софи была довольна своей служанкой, а она — новой работой, то между ними возникли довольно тесные отношения.
Было приятно наблюдать за успехами Софи, зато Лизетта стала проявлять признаки беспокойства. Она получила то же образование, что и мы, но ей никогда не позволяли перейти социальный барьер. Она не сидела за столом с нами, а ела вместе с тетей Бертой и Жаком, дворецким, в маленькой столовой, где, по словам Лизетты, соблюдались все положенные по этикету формальности. Но Лизетта, конечно, сумела сделать и из этого развлечение, а поскольку и тетя Берта, и Жак питали прямо-таки неестественное пристрастие к хорошей пище, то ее меню отличалось в лучшую сторону от того, что подавали в большом зале. Лизетта была довольна тем, что получила образование, достойное дочери дворянина, но иногда мне казалось, что в ее глазах светилась злость.
В характере Лизетты было подумать и о развлечении для нас в то время, когда Софи находилась в центре всеобщего внимания и гораздо реже общалась с нами. Лизетта решила, что нам следует найти для себя какую-нибудь забаву, а затем, когда появится возможность, похвастаться перед Софи, что и мы живем полнокровной жизнью.
