– А еще я училась игре на лютне. Он остановился и развернулся к ней.
– Может быть, ты когда-нибудь сыграешь для меня.
– Может быть, – едва дыша, ответила Танон.
Глаза Гарета потемнели от какого-то сильного чувства. Его взгляд устремился к ее губам.
– Ты столько всего умеешь, Танон. – Он поднес руку к ее лицу и дотронулся пальцем до уголка ее рта.
От его прикосновения кровь в жилах Танон превратилась в огонь. Ее глаза в изумлении расширились от такого дерзкого поступка, но она не могла произнести ни слова.
Гарет медленно улыбнулся, а потом убрал палец. На нем оказалась крошка, которую он снял с ее губ.
– Прости меня. Искушение было столь сильно, что я не смог устоять.
Простить его? Простить его за то, что он заставил ее зарыть на мгновение, что она – благовоспитанная девушка, дочь дворянина? Танон быстро огляделась вокруг. Ей казалось, что она стояла посреди поля абсолютно голой.
– Эта вуаль, – Гарет поднял руку к ее покрывалу, а потом провел ладонью по ее ладони, едва касаясь кожи, – для красоты, да?
Танон кивнула.
– Она ничего не стоит по сравнению со звуком твоего смеха. Когда я снова услышу его?
После этих слов в голове Танон вспыхнули яркие образы того лета, что она провела в играх с Гаретом. Она сделала шаг назад, разрывая возникшее ощущение близости. «Прекрати немедленно», – приказала себе Танон. Он вернулся только ради мира. Разве он не ясно сказал об этом королю? Гарет просто занял место Седрика. Они поженятся, чтобы между их народами воцарился мир. В их браке не будет места любви. Все эти годы Танон готовила себя именно к такой судьбе.
– Ты ведешь себя очень вызывающе. Ты слишком много себе позволяешь, столь свободно прикасаясь ко мне.
– Я твой жених. – Он не смог сдержать улыбку, увидев, как порозовели ее щеки, а восхитительный рот возмущенно изогнулся.
Взгляд Гарета, казалось, вбирал в себя каждую черточку ее лица. Его голубые с золотистыми крапинками глаза смотрели на нее с такой теплотой, что Танон казалось, будто они были способны проникнуть в самые потаенные уголки ее сердца. Она скрестила руки на груди в напрасной попытке отгородиться от Гарета.
– Ты пока не мой жених. Во всяком случае, до тех пор…
– Тебя никогда не целовал мужчина, верно?
Танон в изумлении открыла рот, заставляя себя не смотреть на его губы.
– Почему ты задаешь мне такой вопрос?
– Потому что хочу услышать ответ.
Танон нахмурилась, услышав этот высокомерный, но все же вполне логичный ответ. Она попала в затруднительное положение. Роджер никогда не находил ее привлекательной. Признаться, что ни один мужчина даже не пытался поцеловать ее? Боже, это будет так унизительно!
– У меня нет привычки целоваться с моими поклонниками. – Танон постаралась, чтобы ее голос звучал надменно.
Это было почти похоже на правду.
– Ты всегда была безупречной леди, да, Танон? – Его улыбка стала такой нежной, что у нее задрожали колени. – Кроме тех случаев, когда лазила по деревьям.
Танон вдруг остро почувствовала, что скучает по тому времени, когда они вместе над чем-нибудь смеялись. В детстве ее совершенно не волновало то, что другие думали о ней. Но Танон была дочерью дворянина, и от нее ожидали соответствующего поведения, которое иногда тяжелым грузом ложилось ей на плечи. Она прокашлялась и вздернула подбородок. Дочь Бранда Ризанде никогда не навлечет позор на свою семью. Она не забудет того, чему ее учили, и всегда будет вести себя так, как того требует этикет. Те дни, когда она лазила по деревьям и гонялась за свиньями, остались в прошлом.
– Воспитанные мужчины ожидают от своей жены только безупречного поведения. – Она послала Гарету заученную улыбку и пошла прочь, больше не позволяя себе споткнуться.
Наблюдая за мягким покачиванием ее бедер, Гарет сделал глубокий вдох. Он подумал о трудной задаче, которую ему предстоит решить. Возможно, Танон права насчет него. Разве воспитанный мужчина будет лезть на стену от желания стиснуть ее в своих объятиях и накрыть ее губы таким неприлично-страстным поцелуем, о котором еще долго будет сплетничать весь Уинчестер? И все же где-то глубоко, под многочисленными слоями одежды, за маской утонченной элегантности скрывалась та пылкая, беззаботная девочка, которую Гарет когда-то знал. И он был полон решимости отыскать ее.
Уинчестерское поле для турнира простиралось на десять акров и было поделено на несколько участков, предназначенных для рыцарских поединков, стрельбы излука, битвы на мечах и особого вида состязания, называемого melee a cheval, где сотни воинов верхом на лошадях бьются среди движущейся массы тупых мечей и деревянных топоров.
Танон вместе с семьей сидела на трибуне, что стояла вдоль западного ограждения поля. Ей было отлично видно все, что происходило на арене, – выступления акробатов, жонглеров и появление танцующих медведей в сопровождении дрессировщиков. Десятки рыцарей готовились к турниру, их помощники бегали взад-вперед, вооружая своих хозяев мечами и копьями, и в который раз проверяли рыцарские облачения. В воздухе витало возбуждение, от которого сердце Танон билось еще быстрее. От гула множества голосов глохли уши. Она посмотрела вокруг, на огромные трибуны, окружавшие поле, на сотни лиц, которые с нетерпением ждали начала турнира, а пока развлекались тем, что смеялись и издавали одобрительные или, наоборот, неодобрительные крики вслед какому-нибудь рыцарю, проезжающему по полю.
Глаза Танон невольно искали Гарета среди тех, кто готовился к сегодняшнему сражению. Но вместо него взгляд наткнулся на Роджера. Он стоял среди рыцарей, которые начищали свои мечи под лучами солнца. Блеск металла ослепил Танон. Она представила, как один из этих клинков пронзает тело Гарета, и его кровь увлажняет землю. Танон видела, как Гарет готовился к турниру, помнила, как в покоях короля он с непоколебимой уверенностью в голосе говорил ей, что не потерпит поражения. Танон поверила. Но теперь, когда она смотрела на Роджера, одетого в броню, сжимающего в руке огромный меч, ее опять начали одолевать сомнения. Роджер уже не мальчик. Он потратил много времени, обучаясь искусству битвы.
Боже правый, Танон уже не хотела выходить замуж за Роджера. Ей было все равно, каким замечательным человеком тот стал в Нормандии. Ее не волновал его высокий титул, благородные манеры или огромные владения. При мысли о том, что ей придется провести с ним всю жизнь, к горлу подкатывала тошнота. Появление Гарета только помогло острее осознать это.
Но когда на поле появились валлийские всадники, ее стали одолевать новые тревожные мысли. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди Танон, когда Гарет поскакал вперед, по кругу турнирного поля. Он приближался к ней на мощном боевом жеребце, несущем на себе цвета багрянца и золота. Никто из сражающихся сегодня рыцарей не был столь уверен в своих силах, чтобы отказаться от кольчуги под доспехами. Ребекка говорила Танон, что валлийцы не сражаются верхом, но Танон помнила, как умело Гарет ездил на лошади, когда ему было десять лет. Сейчас он держался в седле прямо, как стрела, а суровое лицо было чуть повернуто в сторону солнца. Поравнявшись с Танон, Гарет натянул поводья и сбавил скорость, двигаясь вперед почти с хищническим спокойствием. Завороженная его грацией и уверенностью, Танон не смогла отвести от него взгляда, когда пронзительно-голубые глаза Гарета устремились прямо на нее.
