— А еще похоже, что вы мало смыслите в таких делах, Элсмир, — ответил Люк, источая яд. — Впрочем, я замечал эту черту у всех дипломатов. Всегда готовы посоветовать, но никогда не готовы сделать. Вся работа достается морякам и солдатам, настоящим мужчинам, готовым встретить смерть лицом к лицу, вместо того чтобы…
— Люк! — в ужасе одернула его Розамунда и обратилась к хозяину: — Пожалуйста, извините его, милорд.
Остальные вдовы — Грейс, Сара и Элизабет — отстранились от спора и наслаждались произведениями искусства, украшающими стены вокруг.
— Не стоит беспокоиться, ваша светлость. Новоиспеченным отцам разрешаются некоторые вольности в поведении, — весело ответил Розамунде Куинн. — И я часто отмечаю, что Бог не зря наделил людей различными темпераментами. Всегда найдутся люди, которые поведут за собой, подавая пример спокойствием, разумностью и практичностью, и те, которые предпочитают вселять преданность страхом и жесткостью. И кроме того, есть сила природы, именуемая отцовством. Ваш муж проявляет эту силу — и в немалых количествах, если мне будет позволено заметить.
Люк зарычал.
Ата наконец подняла взгляд:
— Дорогой Куинн, вы просто обязаны взглянуть на лицо Каро. Она выглядит в точности как я.
Джорджиана улыбнулась про себя, глядя, как Куинн подходит к Ате. За последние несколько недель та пробормотала эти слова уже не меньше сотни раз. Младенец немедленно проснулся и начал плакать. Люк Сент-Обин выглядел готовым вырвать ребенка из рук бабушки и направиться прямиком к холмам Эмберли, за все восемь миль.
— Нет, Люк, — мягко остановила его жена, снова взяв герцога за крепко сжатый кулак, — мне нужна твоя помощь с Генри.
Близнец проснулся, услышав плач сестры, и сжал маленькие кулачки не слабее, чем его отец. Люк прижал младенца к плечу и начал размеренно качать его — навык, который все родители осваивают чуть ли не в первые минуты после рождения ребенка.
Маленькая Каро плакала необычайно жалобно, и Ата начала немного нервничать. Куинн вмешался со свойственными ему вежливостью и спокойствием:
— Не доставите ли вы мне удовольствие подержать ее?
Ата с опаской взглянула на него, совершенно не желая отдавать свою правнучку.
— Я хочу получше изучить ее сходство с вами, — добавил он.
— Ода, конечно. Посмотрите, как широко расставлены ее глазки, и у нее прелестный «вдовий выступ», и…
Джорджиана увидела, как Куинн со знанием дела взял малышку на руки и начал качать, нашептывая на ушко колыбельную про лапочку и папочку. Девочка сразу затихла и потянулась к его стриженым каштановым волосам. Он аккуратно переместил ее на другую руку и погладил по головке.
Есть ли что-то более привлекательное, чем мужчина, желающий и способный успокоить плачущего младенца? Джорджиана вдруг поняла — ее еще сильнее потянуло к Куинну. Если бы он гладил по голове ее и ласково нашептывал на ушко ей хотя бы и про ягнят и поросят… Она готова была отдать за это все. Взглянув на других вдов, она поняла по выражениям их лиц — они думают о том же. Джорджиана тряхнула головой и подошла к молодой герцогине.
— Розамунда, — прошептала Джорджиана, пока остальные вели беседу, — следует ли нам организовать ужин, как в Эмберли, — по сменам?
— Он весьма красив, Джорджиана, — тихо произнесла Розамунда, проигнорировав вопрос.
— Да, я знаю.
— Как давно умерла его жена?
— Розамунда!
Красавица герцогиня, сияя глазами цвета морской волны, проницательно улыбнулась.
— Ты в него влюблена, — мягко, но уверенно заявила она.
Джорджиана быстро огляделась, дабы убедиться, что никто не слышал этого безобразного предположения:
— Определенно нет!
Герцогиня подняла бровь:
— Значит, тебя совершенно не задевает, что Грейс, как и Элизабет, и даже стеснительная Сара — все смотрят на него так, будто предел их мечтаний — сделаться маркизой? Разве Грейс не сообщила по секрету о своих планах найти подходящую партию в этом году? Хм… Он так очарователен и так сдержан — прямая противоположность неистовому Хелстону. Пожалуй, если бы я не была уже замужем, — она бросила взгляд на темно-волосого демонического герцога и улыбнулась, — я думаю, я бы не устояла перед искушением…
— Хватит, — оборвала Джорджиана, — я хорошо знаю, какое воздействие он оказывает на наш пол. Розамунда отодвинула кружевную накидку Джорджианы и пристально взглянула на маленькую брошку, которую все вдовы видели и не упускали случая отпустить иногда замечание по ее поводу. Джорджиана никогда не расставалась с крошечным оком возлюбленного, которое нарисовала давным-давно и носила в украшенной драгоценными камнями оправе, унаследованной от семьи отца.
Герцогиня медленно улыбнулась:
— Ты сказала как-то раз, что Куинн очень похож на твоего мужа. Должна заметить, его глаза действительно выглядят почти так же.
— Пожалуйста, Розамунда… — тихо попросила Джорджиана. Боже, ее подруга всегда была самой наблюдательной в их клубе.
Герцогиня погладила ее по руке:
— Помоги мне встать. Я все еще неприлично слаба. Сегодня я пришла только потому, что хотела загладить вину перед Атой. — Она позвала мужа: — Люк, дорогой, не удалиться ли нам с детьми в другую комнату, пока остальные ужинают? Мы поедим, когда подойдет наша очередь.
— Сколько же раз я должен повторять, что герцоги никогда и ничего не делают по очереди! — ответил он несколько громче, чем следовало.
Вдовы отважились захихикать.
— Я попрошу лакея принести вам ужин, ваша светлость, — настояла на своем Джорджиана, забыв на мгновение о неформальной обстановке.
Люк подошел к Куинну и презрительно уставился на него, будто говоря — только попробуй не отдать мне мою малышку!
Куинн улыбнулся:
— Всегда ли все идет так, как вы хотите, Хелстон? Я нахожу вашу манеру обращения до крайности оригинальной.
Люк, обладатель поистине сатанинской улыбки, взял младенца на руки и с видом человека, готового на убийство, ответил:
— Дипломаты никогда не могут устоять перед яростью пушечного огня, Элсмир. Но если вам достанет вашего хваленого обаяния, чтобы удержать мою бабушку и стадо моих друзей подальше от Эмберли хотя бы месяц, а лучше несколько, я готов притвориться, будто думаю о вас чуть лучше, чем на самом деле.
— Я боюсь даже представить себе, что будет, если я этого не сделаю, — с легкой улыбкой ответил Куинн.
Не дожидаясь конца фразы, Люк Сент-Обин, больше известный как Дьявол из Хелстона, вышел. Лакей пригласил остальных гостей пройти на ужин, и Джорджиана с Куинном на несколько минут остались наедине.
