– В вашем доме есть кто-нибудь, за кем надо послать, мисс? – наконец спросил он. – Ваш… муж? Ваш отец?
Ее отец? Сидони чуть не засмеялась.
– Я вдова, – намеренно резко сказала она. – Теперь, с вашего позволения, мне хотелось бы встать.
Над нею вдруг протянулась чья-то рука.
– Лед, милорд, – доложил слуга. – Не прикажете ли еще нюхательную соль? Или, возможно, у леди в ридикюле есть уксус?
– Нет! – Прижав сумочку к груди, Сидони оттолкнула маркиза и вскочила с дивана. – Я имею в виду, что действительно хорошо себя чувствую. Благодарю вас. И мне пора.
На этот раз Девеллин не стал возражать.
– Пожалуйста. Я провожу вас через улицу, – спокойно произнес он.
– Я могу перейти улицу сама, благодарю.
– Как пожелаете. – Голос приобрел угрожающую холодность. – Но до вашего ухода позвольте мне представиться. Я…
– Мне известно, кто вы, – отрезала Сидони. – Благодарю вас, я должна идти.
Девеллин переступил с ноги на ногу, очень хитро закрывая ей дорогу. Господи, какой же он большой. Даже больше, чем казался при встрече в «Якоре», и дьявольски, нет, распутно красив. Боже мой, до чего несправедлива жизнь!
– Но, может, вы сделаете одолжение и назовете свое имя, мэм? Я хотел бы знать, кому буду иметь удовольствие отправить письмо с извинениями.
– Вы уже извинились, милорд. А я мадам Сен-Годар. Дом четырнадцать. И никаких писем не требуется.
– Значит, вы француженка. У вас легкий акцент.
– Да, – коротко бросила она. – Теперь позвольте с вами попрощаться.
Каким-то образом Сидони удалось выпрямить спину и, наконец, сбежать. На улице она зажмурилась от яркого света, но, почувствовав, что кто-то схватил ее за локоть, резко повернулась с намерением дать пощечину лорду Девеллину за его настойчивость. Рука повисла в воздухе.
– Мадам Сен-Годар? – Взгляд мисс Хеннеди скользнул по ее лицу. – Вы хорошо себя чувствуете? Это не ваша сторона улицы.
Сидони вдруг ощутила непонятное разочарование.
– Не моя, – сказала она, беря девушку под руку. – Вы не поможете мне перейти, мисс Хеннеди? Боюсь, со мной произошел несчастный случай.
Вслед за ними шла служанка мисс Хеннеди, а возле открытой двери их поджидала Джулия.
– Господи, что случилось? – воскликнула она, побледнев. – Вы обе выглядите как после уличного скандала.
Лишь теперь Сидони внимательно посмотрела на свою ученицу. В профиль это было почти незаметно, а сейчас она увидела под левым виском девушки небольшой синяк. Когда она бессознательно хотела притронуться к нему, мисс Хеннеди отступила.
– Дверь, – сказала она. – Я ударилась о дверь. Сидони поняла, что девушка лжет.
– Удивительное совпадение, – сказала она. – Я тоже ударилась. И тоже о дверь.
Из окна гостиной Девеллин видел, как его привлекательная новая соседка осторожно перешла улицу. Теперь она добровольно, нет, с большим желанием опиралась на руку своей молодой подруги. С таким же или почти таким желанием она только что отвергла его помощь.
Она знала, кто он.
Но каждый ее жест доказывал, что она не хочет его знать. Девеллин смотрел, как она приподнимает юбки темно-зеленого платья, чтобы взойти по лестнице к двери. Конечно, мадам Сен-Годар красива. У нее теплого оттенка кожа, замечательные, широко открытые глаза цвета дорогого коньяка и длинные густые черные волосы.
Мадам Сен-Годар обладала европейской утонченностью и, невзирая на свой ушиб, двигалась с королевским изяществом. Она из тех редких женщин, которые выглядят намного выше, чем они есть на самом деле. Это стало заметным па фоне ее входной двери… и в сравнении с компаньонкой, невысокой, приятно округлой леди, встретившей мадам и се подругу. Дверь закрылась, и женщины пропали из виду.
Ничего не поделаешь. Маловероятно, что они встретятся снова. И живет он здесь временно, и принадлежат они к разным общественным кругам. Более того, запятнанная репутация намного опередила его. С тех пор как он купил этот дом, в нем перебывала дюжина любовниц, большинство из которых уезжали со слезами, битьем фарфора и после пьяной ссоры. Камелия превзошла остальных, использовав все три приема. Нет, вряд ли добропорядочные граждане Бедфорд-плейс, с их буржуазной обидчивостью, пришлют много приглашений печально известному Дьяволу с Дьюк-стрит. И, слава Богу!
Но все-таки жаль, что мадам Сен-Годар, видимо, не согреет его простыни. Он, в общем-то, не страдал из-за этого, хотя не отказался бы переспать с ней. Что-то в ее сверкающих глазах возбуждало его энтузиазм. С другой стороны, чтобы уложить такую женщину в свою постель, надо чрезвычайно много усилий. Ему потребуется быть любезным и респектабельным. Даже, чего доброго, ухаживать за нею. Девеллин не ухаживает за женщинами. Он им платит.
– Милорд? – Голос Ханиуэлла прервал его размышления, и маркиз осознал, что все еще смотрит на дверь мадам Сен-Годар. – Милорд, вы намерены выезжать сегодня вечером? Уиттл хотел бы знать, что делать с каретой.
Девеллин, как ни странно, растерялся, будто школьник, пойманный за тисканьем горничной.
– Скажи ему, пусть отправляется в конюшни, – резко сказал он. – Если я куда-нибудь соберусь, то пойду пешком.
Джулия улыбнулась служанке мисс Хеннеди, гадая, что могло случиться с головой Сидони.
– Мисс Таттл достает пирог из печи. Сходи вниз, девушка, она даст тебе кусок.
Служанка вопросительно посмотрела на хозяйку и, когда та кивнула, выскочила из комнаты. Потерпевших Джулия провела в гостиную.
– Тебе нужен лед, Сидони, – непререкаемым тоном сказала она. – И чай для мисс Хеннеди.
– Да, спасибо.
Когда Джулия закрыла за собой дверь, Сидони, взяв девушку за руку, отвела ее к столу возле окна.
– Моя дорогая, – начала она, после того как обе сели. – Позвольте мне быть откровенной. Я не верю, что вы стукнулись о дверь. – Мисс Хеннеди коротко всхлипнула. – Это ваш отец, Эми? Вы опять с ним поссорились?
– Нет! – Мисс Хеннеди покачала головой. – Нет, мэм, правда. Вы не должны так думать!
– Ни одна женщина не нанесет такой удар, я ручаюсь. – Девушка отвела взгляд, и Сидони положила руку ей на плечо. – Это лорд Бодли? Да? Я хочу, чтобы вы мне сказали, Эми.
Та закусила губу, но потом все-таки ответила:
– Мы поссорились. Он постоянно не в духе последнее время. В конце концов мне это надоело. Я сказала, что если он поговорит сначала с папой, то я буду рада отказаться от помолвки, освободив его от обязательств.
– И за это он вас ударил? Эми опять всхлипнула.
– Думаю, он вообразил, что я браню его, – прошептала она. – Тогда я призналась ему… призналась, что на самом деле люблю другого человека и предпочитаю выйти за другого. И тогда… тогда… – У нее выкатилась слеза. – Ему нужны папины деньги, понимаете? Он теперь даже не притворяется, что любит меня.
