Сара Паргетер жила в Грин-Уиллоуз, усадебном доме сэра Теренса и леди Мэри, когда встретилась с Ричардом Верриком, маркизом Рентонским, младшим братом леди Мэри и герцогини. Благодаря своим густым рыжим волосам он походил скорее на леди Мэри, чем на темноволосую герцогиню; это впечатление усугублялось спокойной манерой держаться и очками в золотой оправе, однако в минуты веселья, гнева или страсти Ричард Веррик явно напоминал герцогиню, такое душевное волнение и ум сверкали в его глазах.
Оглядывая обставленную с большим вкусом гостиную семьи Доминик, она невольно сравнивала великолепный потолок с изображенными на нем летящими птицами и резьбой по углам, голубые с золотом тисненые обои и картины в роскошных рамах, обтянутые шелком диваны и стулья, хрустальные канделябры и камчатные шторы с убогой обстановкой комнат, где ей приходилось жить, когда они с отцом путешествовали по континенту. Ее отец играл в карты во всех игорных домах от Вены до Лондона и Парижа, и их скудное существование в большой мере зависело от его выигрышей или проигрышей. Ей даже и в голову не приходило, что в один прекрасный день она будет пить чай вместе с герцогом и герцогиней в таких вот покоях; точно так же не предполагала она, что станет маркизой. Сара знала, что она – ничем не примечательная девушка с каштановыми волосами и карими глазами, отнюдь не красавица, – не может надеяться на сколько-нибудь удачный брак. Все ее наследство составляли довольно значительные долги ее отца. При мысли о нем Сара вздохнула: по общепринятым меркам его, возможно, нельзя было считать хорошим отцом, но она знала, что он любил ее и делал для нее все, что мог. Отныне отец может спокойно почивать в своей могиле, подумала она, ибо ни он, ни она даже мечтать не могли о таком удачном браке, тем более по любви.
– А где Ричард? – спросила герцогиня, вызывая колокольчиком дворецкого. – Он же обещал прийти к чаю. – И прежде чем Сара успела ответить, она властно подняла изящную, в дорогих украшениях руку. – Нет, не говорите мне. Он в библиотеке? Да?
Сара кивнула.
– Откуда вы знаете?
– А где же ему еще быть? Он клянется, будто приезжает сюда, чтобы повидаться со мной, но я подозреваю, что его прежде всего привлекает библиотека Люсьена. Со времени прошлого приезда Ричарда мы заставили книжными полками одну из стен, и я не удивлюсь, если этот неблагодарный не будет здесь показываться целыми днями, – сказала герцогиня, и как раз в этот момент дверь открылась и в гостиную с сосредоточенным видом вошел высокий и худощавый молодой человек.
– Не знаю, как и почему вы миритесь с ней, – заметил младший брат герцогини, конечно же, услышав адресованные ему слова. – Такая явная клевета, да еще в присутствии моей жены. – Ричард поддразнивающим взглядом посмотрел на сестру и запечатлел поцелуй на покрасневших щеках своей жены. – С годами язык Рины становится все острее. А я-то всегда полагал, что с возрастом люди смягчаются.
В предчувствии незамедлительной ответной реплики сестры он развел руками, как бы сдаваясь.
– Мир, – умоляюще произнес он, подошел к герцогине и поцеловал ее в щеку. Затем сел на диван напротив, рядом с женой. – Кажется, она вновь перехитрила меня и делает со мной все, что ей заблагорассудится. Просто удивляюсь, каким образом мне удалось жениться на тебе без помощи ее светлости.
– Ты в самом деле так полагаешь? – спросил герцог, с насмешкой глядя из-под тяжелых век на свою жену. – Если память мне не изменяет, пока ты был в Грин-Уиллоуз, Сабрипа почти каждый день переписывалась с Мэри, – сообщил герцог Ричарду и Саре, к общему их удивлению. Он поймал на себе изумленный взгляд Сабрипы, и его худое лицо согрела теплая удовлетворенная улыбка. – А теперь извините, у меня есть одно небольшое дело... И не расстраивайтесь, моя радость, я обещаю, что не буду слишком строг к Робину. Разве проявишь тут строгость, когда он так похож на тебя!
Герцогиня вздохнула с явным облегчением, ибо Люсьен бывал иногда суровым родителем.
– Я уверена, он угомонится, Люсьен. Просто мальчик возбудился, ведь завтра здесь будет Мэри со своими ребятишками. Робин сможет вволю наиграться, – сказала она, видя, что лицо ее мужа выражает сомнение.
– Именно поэтому я и хочу с ним поговорить, – ответил Люсьен и, покачивая головой, направился к двери. Она открылась еще до того, как он успел протянуть руку к дверной ручке, и тут же в проеме появились его старший сын и дочь; следом за ними кто-то из слуг нес поднос с чашками чая. – Бедный Рен-дейл, теперь, когда у Робина будут сообщники, он станет жертвой новых проказ, – герцог, останавливаясь и быстро оглядывая обоих своих детей. – Надеюсь, вы будете приглядывать за братом; если случится какая-нибудь неприятность, спрос будет с вас, – предупредил он, не обращая внимания на их протесты, и вышел.
– Отец, это нечестно! – выкрикнул вдогонку ему Фрэнсис. – Если Робин узнает, что мы должны приглядывать за ним, это только подхлестнет его, – недовольно произнес он, с сосредоточенным видом набирая пригоршню конфет с подноса.
– Что это за грозное предупреждение? – спросил Ричард у племянницы и племянника, выхватывая пышное пирожное с кремом из-под руки Фрэнсиса.
Ри Клэр рассказала о случившемся, а Фрэнсис дополнил ее рассказ безжалостными репликами, представлявшими графа в еще более комичном виде, чем было на самом деле. Комната наполнилась смехом Ричарда.
– Я же предупреждал тебя, дорогая, – сказал Ричард жене, – что наш дом – настоящий бедлам. И я думаю, что Люсьен не зря тревожится, как бы с графом не случилось еще какой-нибудь неприятности, ибо Мэри, невзирая на свой нежный вид и манеры, обычно оказывается в самом центре бури, – пошутил он, выбирая еще одно аппетитное пирожное.
Герцогиня мелкими глотками попивала чай, переводя взгляд с одного смеющегося лица на другое. Заметив свою недоконченную вышивку, она улыбнулась: Мэри, вероятно, будет очень рада ее закончить, ибо унаследовала от покойной тети Маргарет умение обращаться с иглой и ниткой. Ах, дорогая тетя Маргарет, она никогда не знала точно, где находится в данный момент и даже какой нынче год, с печальной улыбкой вспомнила Сабрина. Но при этом швы ее были не хуже, чем у любой королевской швеи. Да, совсем неплохо повидать Мэри и ее семью, с некоторым нетерпением подумала герцогиня, разливая свежий чай по чашкам, которые подставляли ей присутствующие.
Спальня Ри Клэр в Камарсе была выдержана в бледно-голубом, желтом и серебристом тонах. Высокие окна выходили в сад, протянувшийся вдоль южного крыла, и были занавешены бледно-голубыми и серебристыми камчатными шторами. В одном углу уютно примостилась кровать с балдахином с такими же узорчатыми занавесями, с противоположной стороны находился лепной камин. Простенки между окнами заполняли небольшой, изящных очертаний шезлонг с пуховыми подушками из голубого бархата и несколько кресел с изогнутыми спинками, обшитых бледно-желтой с серебряными полосками парчой. У самого края обюссонского ковра стояли маленький письменный стол и стул, по Ри Клэр сидела не там, а за позолоченным столиком розового дерева; служанка матери причесывала ее; длинные золотистые волосы ниспадали густыми волнами на ее плечи и спину.
