– Ну что ж, теперь вы будете знать, как себя вести. А я останусь здесь сторожить вас и вашу подругу, пока вы не оденетесь, нравится вам это или нет.
– Но… Вы хотя бы отвернитесь!
Широкая улыбка заиграла на его губах, открывая ровные белые зубы, две ямочки заиграли на его щеках.
– Конечно, я не джентльмен, но не настолько, чтобы не понять, что это необходимо.
– Ну вот и отлично, – ответила Эмери.
Он снова улыбнулся и медленно, но неохотно повернулся к ней спиной.
– Эмеральда, ты можешь подать мне одежду? – позвала ее Труди.
– Да, одну минутку.
– Дай мне платье, я замерзла!
Убедившись, что Мэйс терпеливо ждет, Эмери стащила с куста одежду Труди. Подойдя к воде, она крикнула ей:
– Побыстрее, здесь мистер Бриджмен! Скорее одевайся, пока он тебя не увидел.
– Ну и пусть смотрит, мне не жалко.
Труди выпрямилась, открыв свою роскошную грудь, молочно-белую в сгущающихся сумерках.
– А он красавчик, Эмери, ты не заметила?
Спрятавшись в густых зарослях на берегу, Зик Йорк, раскрыв рот, наблюдал за купанием девушек. Вот они вышли из воды, одна из них совершенно нагая с роскошной молочно-белой грудью, как бы светящейся изнутри в мягком вечернем свете. Зик был явно раздосадован появлением Мэйса Бриджмена, который стоял не дальше двадцати шагов от его укрытия.
«Будь я проклят, – думал он, – если эти две девицы не похожи на распустившиеся бутончики, особенно та, что с зелеными глазами. Жаль, что она не разделась догола, как ее светловолосая подружка. Эмеральда Реган – так, кажется, ее зовут? Эта девушка более хрупкая, чем блондинка, грудь меньше и не такая круглая, а острые соски так возбуждающе торчат под мокрой тканью… Как было бы здорово завалить ее где-нибудь на бережку!..»
Зик почти наяву ощущал ее под собой, представляя, какой нежной должна быть ее кожа, прямо как бархат, и такая же приятная на ощупь. «Девчонка, должно быть, с огоньком, это видно, – продолжал распалять себя Зик. – Сперва жар будет медленно тлеть в ней, зато потом какой костер разгорится!»
Облизнув губы, он подумал о том, что им предстоит пройти бок о бок тысячи миль и наверняка можно будет улучить минутку, чтобы остаться с ней наедине. Вот тогда-то он и покажет ей, что такое настоящий мужчина!
Зик наблюдал за тем, как Эмеральда застегивала платье, как подала одежду Труди. Почесав подбородок, он вдруг подумал о том, как удивилась бы Эмери, если бы узнала, что под двойным дном его повозки они с Биллом прячут девять бочонков золотых монет.
Девять бочонков золота! Зик все еще не мог поверить подвалившему счастью. Перед ним как живой вставал тот человечек в банке возле «Дейли Трибюн», который словно мешок свалился на пол после его меткого выстрела, залив кровью все вокруг. Даже все видавшего Билла чуть не стошнило, не говоря уже о нем, Зике, но блеск золота моментально излечил обоих.
В банке оставались еще насмерть перепуганные служащие и клиенты. Их было пятеро, и среди них – молодая женщина, лет, наверно, двадцати, с двумя маленькими детьми. Она была хрупкой и слабой. Младшего ребенка она изо всех сил прижимала к груди. Зик отшвырнул ребенка, опрокинул женщину на скамью и овладел ею.
Особого удовольствия он не получил: женщина лежала под ним как неживая. Нет, гораздо приятнее было бы, если бы она сопротивлялась. Да, это было бы здорово. Ему нравилось, когда женщина сопротивляется.
Зик Йорк прищурился, глядя на Эмеральду Реган. Она будет сопротивляться, в этом нет сомнений, будет бороться с ним из последних сил, но он все равно одержит верх, так было всегда.
«Конечно, – решил, поразмыслив, Зик, – никто не мешает мне поохотиться и за другой пташкой, с такой аппетитной грудкой. Пожалуй, я возьму их обеих».
Идея путешествия через весь континент в Калифорнию принадлежала Биллу. После ограбления банка газеты запестрели гневными статьями, призывающими к мщению. Тогда они и решили исчезнуть. Билл – под видом проповедника, а Зик – его двоюродного брата. Там, на Западе, следы их затеряются и они смогут начать собственное дело: пароходную компанию на тихоокеанском побережье или открыть порт для грузовых шхун. Этого хотел Билл, а Зик, глядя в его ледяные, не знающие жалости глаза, предпочел согласиться. В этой паре первенство всегда принадлежало Биллу, он принимал решения, но насчет женщин советоваться с ним было бесполезно. Да, с этим он справится сам, без чужих указок.
Итак, путешествие обещало быть приятным.
Пятнадцатого мая решено было сниматься с якоря. Оррина выбрали старшим. В последнюю минуту к переселенцам присоединился маленький кривоногий человечек с курносым носом и круглыми небесной голубизны глазками по имени Уайт Тетчер. Едва появившись, он объявил всем, что продает патентованные лекарства, среди которых был смягчающий сироп Тетчера, средство от кашля мистера Тетчера и афродитин мистера Тетчера (средство возвращения утраченной красоты).
– Конечно, лекарства не панацея, но они помогают, – говорил он, моргая. – Путешественники часто страдают от кашля, и лекарство принесет облегчение. Тем более что цена вполне умеренная.
Разумеется, не он их изобрел, весело согласился Уайт, но тот, кто купит у него что-нибудь, не пожалеет. И лучше поторопиться, так как его лекарства пользуются большим спросом в Сан-Франциско, там их буквально рвут из рук, и в Чикаго, а также в других местах.
Эмеральда нашла Уайта довольно забавным. Его живая манера общаться и выразительный голос внесли некоторое оживление в компанию эмигрантов. Тетчер успел пообещать Тимми и Сюзанне показать веселое представление, используя докторские костюмы, которые он прихватил с собой.
Дни ожидания не отличались разнообразием. Часто Эмери ловила на себе взгляды Мэйса Бриджмена. Он смотрел на нее с такой ухмылкой, как будто все время видел ее в намокшем белье.
Однажды, набирая воду из реки, она встретила его сидящим на обрыве. В своем кожаном бахромчатом одеянии он казался большим и массивным. Взгляд его был устремлен на лежащий на коленях лист, лицо сосредоточено. Эмери подумала, что он ее не заметит, и это почему-то задело ее. Вначале она решила так и остаться незамеченной, но любопытство взяло верх: ей очень захотелось посмотреть, как он рисует.
– Здравствуйте, – громко сказала она, подходя к нему.
Он оторвал глаза от бумаги и улыбнулся ей, щурясь от весеннего солнца.
– Итак, передо мной вновь возникла Эмеральда Реган, – заключил он. – И на этот раз в полной форме.
Он с удовольствием окинул взглядом ее наряд из серого в полоску сатина, с длинными рукавами и рядом мелких пуговиц впереди.
Она вдруг разозлилась. Почему он снова над ней смеется?
