— Оскар, у тебя колется борода, как у взрослого мужчины. И ты не знаешь, как мне было плохо тогда в Стокгольме…
— Мамочка, дорогая мамочка! Кто тебя обидел? Вдова убитого Ваза? Она давно умерла. Вдова старого короля? Гедвига-Элизабет умерла через несколько месяцев после мужа, старая принцесса София-Альбертииа? Не позволяй, чтобы над тобой смеялись, мама, и никто тебя не обидит. Не забывай, что ты королева!
Нет, нет, я не забываю. Я помню об этом каждую минуту, и это меня особенно пугает.
— Мамочка, несколько минут тому назад в соборе ты сказала о просьбе, которую имеешь к Его высочеству. Это было для начала разговора со мной?
— Нет. У меня действительно есть маленькая просьба. Она касается моей невестки.
— У тебя же ее пока нет. Папа сделал целый список принцесс, с которыми я должен познакомиться.
— Я хотела, чтобы ты женился по любви, Оскар.
— Я тоже. Когда ты приедешь к нам, я покажу тебе по секрету одну маленькую девочку. Ее зовут Оскара, мамочка…
«Я бабушка! Великий Боже! Разве бабушки не старухи? Ничего не подозревая, я бегу на любовное свидание и вдруг — я бабушка!»
— Мамочка, Оскара унаследовала твои ямочки на щеках.
«Оскара, моя внучка, Оскара!»
— Скажи, а эти ямочки не унаследованы от матери?
— Возможно. Мать — очаровательна. Жанет Гильденстоп.
— Папа знает?
— Помилуй, мама! Обещай мне никогда не говорить ему.
— Но разве ты не должен…
— Жениться на этой барышне? Мама, ты забываешь, кто я!
Это ударило меня. Сама не знаю, почему. Оскар продолжал:
— Папа вначале подумывал о родстве с домом Ганновер, но для англичан династия Бернадоттов недостаточно почтенна. Мне придется взять прусскую принцессу.
— Послушай, Оскар. Было решено, что, уезжая отсюда, ты будешь сопровождать меня на свадьбу в Брюсселе.
— Я забыл. Кто женится и на ком?
— Зенаид, дочь Жюли, выходит замуж за сына Люсьена Бонапарта. Жозеф Бонапарт приедет из Америки, чтобы присутствовать на свадьбе, и может быть даже останется в Европе у Жюли.
— Можно надеяться, что таким образом мы избавимся от хлопот о ее здоровье?
— Тетя Жюли — слабого здоровья.
— Прости меня, мама, но я не питаю ни малейшей симпатии ко всем Бонапартам.
Как отец! Те же слова!
— Тетя Жюли Клари, не забывай этого.
— Хорошо. Когда мы поедем на свадьбу, и какие у тебя дальнейшие планы, мамочка?
— Из Брюсселя я поеду в Швейцарию и навещу Гортенс в замке Арененбург. Она урожденная Богарнэ и дочь прекрасной императрицы Жозефины. Я хотела, чтобы ты сопровождал меня.
— Мама, мне право не хочется! Все эти Бонапарты…
— Мне хочется познакомить тебя с ее племянницей, маленькой «Сверкающей звездой»…
— Маленькой, кем?
— Ее отец Эжен Богарнэ, бывший вице-король Италии. Теперь он может носить титул герцога Лихтенберга, поскольку он женат на дочери короля Баварии. А девочка — самая прекрасная Жозефина, какую только можно себе представить.
— Как бы красива они ни была, я не могу на ней жениться.
— Почему?
— Вот, опять ты забываешь, кто я. Ты должна понять, что эта маленькая Лихтенберг не партия для наследного принца Швеции, для Бернадотта, мама.
— Правда? Тогда я тебе скажу кое-что, Оскар. Но сначала налей-ка мне еще вина. Шампанское начинает мне нравиться… Теперь слушай. Ее дед со стороны отца был виконт Богарнэ, генерал французской армии. Ее бабушка была виконтесса Богарнэ, самая красивая женщина своего времени, самая очаровательная и дорогая кокотка в Париже. Императрица Франции во втором замужестве. Твой дед по отцу был уважаемый клерк в суде в По, а что касается твоей бабушки, то я о ней ничего не знаю.
— Но, мама!
— Дай мне закончить. Ее дед по матери — баварский король. Королевский дом Баварии — один из самых старых и аристократических. Твой дед по матери — Франсуа Клари, торговец шелком в Марселе.
Он потер лоб.
— Внучка кокотки!
— Да. И кокотки очаровательной. Я видела Жозефину маленькую всего один раз, когда она была еще ребенком, но я тебе говорю: та же улыбка, то же очарование, что и у большой.
— Мама, но ведь это из соображений создания династии…
— Именно из этих соображений. Я хочу быть предком династии королей, красивых, как день.
— Папа никогда не позволит.
— Хотела бы я посмотреть, как его заставили бы жениться на дурнушке. Я беру на себя переговоры с твоим отцом, тебе нужно только съездить и посмотреть на «Сверкающую звезду».
— Гарсон, счет!
Мы возвращались в гостиницу под руку. Мое сердце билось от счастья и плохого шампанского…
— Сколько ей лет, мама?
— Только пятнадцать. Но в ее возрасте я уже целовалась с мужчинами…
— Ты была скороспелым ребенком, мама. Почему ты называешь ее «Сверкающей звездой»?
Я хотела объяснить, но мы оказались возле гостиницы. Он стал очень серьезен, его рука крепко обхватила мою.
— Мама, обещаешь ли ты мне, что приедешь в Стокгольм вместе с моей невестой?
— Да, обещаю!
— И останешься?
Я задумалась.
— Посмотрим. Это будет зависеть от…
— От чего, мама?
— От меня, Оскар. Я смогу остаться только, если буду чувствовать себя хорошей королевой. Я придаю этому большое значение.
— Ты просто не привыкла, мамочка.
Вот они: его Левенгельм, мой Левенгельм… Они подпрыгивают, так как взволнованы.
— Я введу кое-какие изменения в этикете шведского двора, — прошептала я на ухо Оскару.
Он понимающе улыбнулся.
Глава 55
В королевском дворце в Стокгольме, весна 1823
— Боже мой, как прекрасна наша страна, — прошептала с восторгом моя невестка, наследная принцесса Швеции — Жозефина.
Мы стояли рядом у борта военного судна, на котором мы должны были плыть из Любека в Стокгольм.
— Мы уже прибыли? Пьеру пора прицепить свою деревянную ногу? — спрашивала Мари поминутно.
Свадьба Оскара со «Сверкающей звездой» была отпразднована в Мюнхене. Но Оскар не присутствовал на этой церемонии. Невеста католичка, была венчана в католической церкви, а Оскар — лютеранин. Поэтому свадьба была в Мюнхене, а свадебные празднества начнутся после нашего приезда в Стокгольм.
Я не знаю, кому пришла в голову счастливая мысль растянуть наше путешествие так, что на этом военном судне мы прошли мимо всей Дании, юга Швеции и всех маленьких островков, прежде чем мы прибыли в Стокгольм. Также я не знаю, почему Жан-Батист дал указание везти меня на военном судне, вооруженном сорока восемью пушками.
Небо было бледно-голубое, и покрытые кустарником островки омывались невысокими, спокойными волнами. Черные сосны уже выбросили на кончиках веток светло-зеленые кисточки-побеги. И над берегами, среди темных массивов сосен, на лужайках белоствольные березы… огромное количество берез, в их кружевном зеленом наряде.
