Действительно, пальцы короткие и тупые, словно кто-то отщипнул кончики. Всегда длинные, сильные пальцы Хьюго были теперь короче обычного, последний сустав каждого пальца был словно срезан. Ногти тоже короче и квадратной формы, будто их грубо спилили. Элис лихорадило. Действительно, рука выглядела непропорциональной, словно кто-то подрезал кончик каждого пальца вместе с ногтем.
Она перевернула руку, будто собиралась читать линии на ладони. Подушечки пальцев совершенно гладкие. Узор начисто стерт. Ничего, никаких отметин, просто гладкая розовая кожа с обрезанными пальцами, как у небрежно вылепленной статуи. Элис тихо простонала и несколько секунд сидела неподвижно, положив руку Хьюго себе на колени.
Потом наклонилась, взяла свечу, подняла ее повыше и посветила на уши. Боже, и уши совсем крошечные, как у ребенка. Она не замечала этого раньше из-за густой шевелюры Хьюго и из-за того, что он всегда ходил в головном уборе. Она перевела взгляд на его губы. Резкие очертания верхней губы смазаны. Красивого изгиба, который так приятно целовать, и резкого выступа нижней губы больше нет. Лишь щетина вокруг рта указывает место, где должны быть губы. Свеча задрожала в ее руке, пламя испуганно заметалось. Повинуясь импульсу, она наклонилась и осторожно потрясла его за плечо.
— Открой глаза, Хьюго, — прошептала она. — Открой на минутку глаза.
От ее прикосновения он что-то пробормотал и повернулся на другой бок, но когда она снова потрясла его, веки его затрепетали и распахнулись, хотя он все еще спал.
Через мгновение он опять закрыл их и погрузился в сон, однако Элис успела заглянуть в его глаза. На темных зрачках имелся странный серый след, словно кто-то чиркнул по глазным яблокам ногтем.
Элис не стала больше его будить и осторожно поставила подсвечник на столик. Затем забралась под одеяло, прислонила подушки к резной спинке кровати и откинулась на них, ожидая рассвета. Скоро она замерзла, но даже не пошевелилась, чтобы накрыть плечи одеялом или опуститься вниз и прижаться к теплому телу Хьюго. Она дрожала на своей дорогой кровати, рядом спал молодой лорд, его рука нежно ее обнимала. Она ждала, когда же наступит утро, лицо ее было мрачным, в глазах затаился страх — так смотрела ее приемная мать Мора, когда Элис была еще маленькой и когда магии было недостаточно для их безопасности.
Утром Хьюго проснулся и сразу заторопился на охоту. Стефан привез ему новую лошадь, молодому лорду не терпелось испытать ее. День обещал быть солнечным, и задержка с выездом грозила сильной жарой и для людей, и для лошадей. Кроме того, он хотел пораньше вернуться и успеть на заседание суда. Он едва заметил, что Элис бледна после бессонной ночи.
— Ты хорошо себя чувствуешь, Элис? — спросил он, задержавшись в дверях. — Что-нибудь случилось?
— Мне приснился дурной сон, — пояснила она, напряженно щурясь, вглядываясь в него, одетого в одну рубаху, красными от ночного бдения глазами.
— Господи боже, и мне тоже! — вспомнил Хьюго. — Мне приснилось, что у меня нет пальцев. Как у прокаженного. Боже мой! Какой ужас!
Элис попыталась улыбнуться, но у нее не вышло.
— Ну-ка, покажи пальцы, — попросила она. — Покажи, слышишь?
Хьюго засмеялся.
— Это был всего лишь сон, любовь моя. Гляди! Он шагнул обратно в комнату и протянул ей правую руку. В ярком свете утреннего солнца, льющемся из бойницы, она внимательно осмотрела тыльную сторону его ладони. Ногти как ногти, гладкие и крепкие. Пальцы длинные и вполне соразмерные.
Подавив удивленное восклицание, Элис с облегчением повернула его ладонь. На подушечках виден отчетливый узор, сами пальцы без малейшего изъяна.
— Что-то у нас с тобой с головой не в порядке, — заметил Хьюго, затем наклонился и быстро поцеловал ее в щеку. — А теперь отпусти меня, Элис. Я еду на охоту.
Он повернулся и снова направился к двери.
— А уши, с ними все нормально? — не сдавалась Элис.
Хьюго снова оглянулся и улыбнулся во весь рот, беспечно, словно ребенок.
— Да! Да! У меня все нормально, все члены, а некоторые просто о-го-го! Я могу наконец идти?
Элис невольно засмеялась, и ей, несмотря на все страхи, стало легче на душе.
— Ладно, иди уж, — разрешила она.
Дверь хлопнула, он ушел. Она откинула одеяло и нырнула в постель, с наслаждением ощущая оставленное его телом тепло. Куда только подевался этот ночной ужас — вспомнив о нем, она лишь пожала плечами.
— Больше не стану об этом думать, — сказала она вслух и закрыла глаза. — Не стану, и все.
Когда утром дамы появились в галерее, они обнаружили, что дверь в спальню Кэтрин открыта. Миледи настежь распахнула ее, а сама развалилась на постели, поджидая их.
— Я буду завтракать здесь! — крикнула она. — Рут, немедленно принеси эля. И еще жареной говядины или оленины и козьего сыра. Прошлым вечером я постилась и сегодня очень голодна. Бегом!
Покосившись на Элис, Элиза прошептала:
— Пьяная. Господи, что теперь будет?
В ее тоне не было и капли прежней почтительности. Элис шагнула к раскрытой двери. Возле кровати Кэтрин валялся кувшин, который обычно хранился в шкафу галереи, рядом с ним на полу разлилась красная лужица.
— Кэтрин, где ты взяла вино? — осведомилась Элис.
Щеки госпожи раскраснелись, волосы спутались, глаза ярко сверкали.
— Встала утром и сходила в большой зал! — с торжествующим вызовом заявила она. — Когда надо, я могу и сама себя обслужить, вот так. Я вам не девчонка, я не боюсь вас, я не позволю над собой издеваться. Сколько лет я здесь хозяйка, я — леди Кэтрин! Растолкала мальчишку-пажа, и он принес мне еды и вина. Вот я и пью здесь, жду, пока вы продерете глаза.
Дамы за спиной Элис всполошились: им трудно было представить такой ужас.
— Пошла вниз в одной рубашке, — пробормотала Рут. — Боже мой.
Сдержав улыбку, Элис ответила:
— Ты пьяна. Закуси-ка хлебом и ложись поскорее спать. Иначе потом тебе будет плохо.
Кэтрин помотала головой и властно протянула руку к окну.
— Здесь я отдаю приказы. Я пока не командую свиньями и коровами где-нибудь на краю пустоши. Я еще не дошла до такого позора, и брак мой не аннулирован в пользу тебя и ублюдка, который сидит у тебя в животе. Так что сходи мне за вином. Да смотри принеси муската — днем хорошо идет только мускат. А на завтрак я буду пить эль. Потом распорядись, пусть мне принесут ванну. Искупаюсь и надену светло-розовое платье. И обедать сегодня буду в зале.
У себя за спиной Элис услышала хихиканье Элизы, которая тут же прикрыла рот ладонью. Элис повернулась и обратилась к дамам:
