Через несколько минут она действительно была уже у себя и принимала горячую ванну, в которую высыпала целый флакон дорогостоящих французских ароматических солей. Перед этим она стянула с себя порванное Гарри платье и, морщась от резкого коньячного запаха, которым благоухал ее наряд, свернула его в узел и сунула в корзину для грязного белья. В ту же корзину следом за платьем последовали шелковое белье и чулки. Потом Марианна забралась в горячую воду и некоторое время лежала без движения, наслаждаясь долгожданным покоем.
Она все еще находилась в ванной, когда спустя полчаса в номер вошел Бак.
– Это ты, дорогой? – осведомилась она в своей обычной спокойной манере.
– Да.
Бак стоял в дверях и смотрел на нее. Марианна одарила мужа своим самым благодарным взглядом – он выглядел сильным и привлекательным, точь-в-точь как на многочисленных фотографиях в газетах. Он по-прежнему был ее мужем, и вот теперь ни ему, ни ей ничего не угрожало. Она, Марианна, снова отвела от них беду. Вдруг откуда-то издалека, с улицы, в комнату ворвались сирены пожарных автомобилей.
– Который час, дорогой? – спросила она.
– Девять пятнадцать.
– Похоже, где-то пожар. – Марианна лениво улыбнулась и снова легла в ванну на спину, закрыв глаза. Прошло довольно времени, наверное, дом Гарри пылает уже в полную силу, а он сам, должно быть, превратился в пепел и прах.
Фрэнси лежала без сна у себя в спальне, когда услышала вой пожарных сирен и шум моторов пожарных машин, поднимавшихся по Калифорния-стрит, к Ноб-Хиллу. Ее мысли все еще занимали подробности встречи с Баком в отеле «Эйсгарт Армз». Она вспомнила морщины на его лице – следствие переутомления и постоянного недовольства собой, и ощутила, как любовь к нему вновь разрастается в ней, принося с собой слабость, которой подвержены все влюбленные, слабость, которая проявляется в отношении к любимому человеку. Ей захотелось никогда не разлучаться с ним, познакомить его с Лизандрой, вернуть в лоно их маленькой семьи, которая, конечно же, без Бака была осиротевшей, несмотря на все ее усилия. Тем не менее, когда Фрэнси позвонила Энни, чтобы рассказать, как прошла встреча, она опять была полна решимости больше не видеть его. С этим пора покончить – раз и навсегда, сказала она. Хотя бы для того, чтобы не испытывать постоянный соблазн.
Пожарные автомобили под вой сирен и скрип тормозов промчались мимо ее дома и остановились неподалеку. Фрэнси подошла к окну, приподняла шторы и выглянула на улицу, чтобы выяснить, где горит. Оказалось, что горит дом ее брата. Яркие оранжевые языки пламени вырывались сквозь пустые глазницы окон и жадно подбирались к крыше. Фрэнси прикрыла глаза – может быть, это ей только снится? Но нет, горел дом Гарри – в этом не могло быть никаких сомнений. Этот памятник могуществу семейства Хэррисонов был объят пламенем. Уже второй раз при ее жизни.
Снова Фрэнси вернулась мыслями к прошлому. На этот раз она перенеслась на тридцать лет назад, в дни землетрясения, когда она, притаившись в тени, наблюдала за тем, как горит дом ее отца вместе со всей Калифорния-стрит. Фрэнси опустила штору, чтобы отогнать наваждение.
Потом с привычной болью в сердце она припомнила ночь, когда погиб Олли – и тоже в огне. Она всегда подозревала, что к этому в той или иной степени приложил руку Гарри, – и вот, пусть в малой степени, она отомщена. Но она не желала мести, ей вообще не хотелось больше думать о Гарри – отныне и во веки веков.
Фрэнси прижалась лицом к подушке, чтобы не слышать, как рядом в темноте ночи люди тушили пожар. Но от шума оказалось невозможно избавиться. Тогда Фрэнси поднялась с кровати, накинула халат и спустилась в кухню, чтобы приготовить себе чай.
Ао Фонг стоял в холле у открытых дверей дома и как завороженный смотрел на яркое зарево.
– Горит дом мистера Хэррисона, мисс Фрэнси, – возбужденно заявил он, показывая на полыхающее здание. Фрэнси подошла к двери и встала рядом с ним. Улицу перегородили пожарные машины, рядом с ними суетились пожарные, поливая огонь из многочисленных брандспойтов, топорники лезли на крышу по выдвижной лестнице, круша топорами перегоревшие балки.
– Все ли успели покинуть дом? – взволнованно спросила она, беспокоясь о слугах.
Ао Фонг пожал плечами:
– Говорят, что в доме никого не было.
Фрэнси заварила чай и захватила чайник с чашкой с собой в спальню, но так и не сделала ни глотка. Она лежала на спине, снова вспоминая опаленные огнем ночи во время землетрясения. И еще она вспомнила Джоша и секрет Мандарина, о котором он поведал ей в храме Лилин. Она знала, что ей необходимо рассказать об этом Энни. Как только взошло солнце, Фрэнси с трудом поднялась и раздвинула шторы. Дом Хэррисонов представлял собой груду дымящихся развалин. Она ожидала от себя хоть какой-нибудь реакции на это зрелище, но ее не последовало – Фрэнси не ощутила ни печали, ни радости. Просто-напросто все это перестало иметь для нее какое-либо значение.
Первой ей позвонила Энни.
– Говорят, что дом Хэррисона сгорел дотла. Так ли это? – первым делом спросила она.
– Именно так. Сейчас он выглядит точно так же, как после землетрясения.
– Значит, судьба отомстила ему снова через тридцать лет.
– Ты занята сегодня? – неожиданно спросила Фрэнси. Энни подумала о тысяче больших и малых дел, которые ожидали ее внимания, и ответила:
– Да, хотя мне и не следовало занимать сегодняшний день делами. Впрочем, ради тебя я готова о них забыть.
– Мне необходимо тебя увидеть.
Наступило долгое молчание, потом голос Энни произнес:
– Разумеется, я приеду. Буду у тебя через час. Фрэнси ожидала подругу в холле.
– Можешь не снимать пальто, нам необходимо кое-куда съездить.
– Предстоит встреча с Баком? – поинтересовалась Энни, когда они усаживались в маленький черный «фордик».
– Я же просила тебя не говорить мне о нем, – резко ответила Фрэнси. – Мы не сможем быть вместе. Слишком разные дороги мы с ним избрали в жизни. – Энни промолчала, а Фрэнси устало добавила: – Я снова буду жить сама по себе, как это было до встречи с Баком. Но я не о том. Этой ночью, глядя на пылающий дом Гарри Хэррисона, я вспоминала Джоша.
Ты помнишь ночь после похорон Мандарина? – Фрэнси заговорила снова, когда они спускались на автомобиле с Ноб-Хилла. – Когда я сказала тебе, что даже ты не знаешь всей правды? Так вот, сегодня я расскажу тебе всю правду. Раньше я не могла, потому что, видишь ли, это был секрет Мандарина. Но для начала я хочу тебе напомнить, что все, что когда-либо делал Мандарин, он делал из самых добрых побуждений. Мы с тобой едем взглянуть на одно место, после чего можешь требовать любых объяснений.
