– Помоги мне, – обратилась она к Шведке.
Та, еще не оправившись от шока, пошатываясь, подошла и тоже подперла собой дверь. Из кладовки доносились проклятия, негодяй со всей силы барабанил в дверь.
– Проклятие! Ты за это ответишь. – Его голос срывался от злости.
– Тащи сюда сервировочный столик, быстрее, – энергично зашептала Лана.
Шведка подкатила столик. Лана перевернула его и подперла им закрытую дверь.
Изнутри продолжали барабанить. Лана схватила подругу за руку, и обе они, не оглядываясь, бросились бежать. Остановились только на кухне. Лана перевела дух. Шведка рухнула на пол и разрыдалась.
– Ну-ну, – Лана гладила ее по голову, – успокойся, ты в безопасности. Это чудовище не осмелится здесь даже показаться. – Она огляделась по сторонам, схватила большой нож для мяса и стала размахивать им как мечом. – Я пойду разыщу Свенсон, и попрошу ее вызвать полицию.
– Полицию? Нет. Полицию нельзя, – Шведка заплакала еще громче.
– Тише, успокойся. Они помогут. Я расскажу им все, что видела.
– Ты ничего не понимаешь, – икая и утирая слезы краем передника, проговорила девушка.
– Почему же, понимаю. Ты не хочешь поднимать скандал, который может бросить тень на репутацию наших хозяев. Но это животное надо запереть, а ключ выбросить, чтобы он больше никому не причинил вреда. – С этими словами Лана выпрямилась. – Я позову кухарку и Свенсон. Они подскажут, как поступить.
– Нет, пожалуйста, – взмолилась Шведка и в отчаянии вцепилась в подол платья своей спасительницы.
Лану удивила горячность девушки.
– По-твоему лучше оставить все как есть? – Лана помолчала, затем, внимательно посмотрев на подругу, спросила: – Ты ведь не заигрывала с ним, нет?
– Конечно, нет. – Шведка энергично затрясла головой. – Но полицию мы звать не станем.
– Почему это?
– Да потому что, – губы ее тряслись, из глаз вновь хлынули слезы, – потому что это чудовище живет здесь. Это Уилтон Ван Эндел.
– Так это…
Шведка кивнула.
– Он словно с цепи сорвался. Хочет получить все мыслимые удовольствия в последний день свободы перед возвращением родителей.
– Но это… – Лана никак не могла прийти в себя от услышанного, – то, что он делает, это просто ужасно.
– Это уже не в первый раз. Он и раньше так поступал. С другими горничными, что работали здесь раньше.
– Не может быть. А почему они не пожаловались его родителям?
– Некоторые жаловались. И их тут же отправили собирать вещи. – Шведка тяжело вздохнула. – Думаешь, им было приятно узнать, что их сын чинит насилие над горничными?
– Но кто-то же должен его остановить!
– Только не я. – Она с силой сжала руку Ланы. – И ты никому не говори, если не хочешь потерять работу.
Лана покачала головой:
– Я, вероятно, уже ее потеряла. Этот Уилтон расскажет родителям, что я сделала.
– Ничего он не скажет. Он, конечно, испорченный, как ребенок, своенравный и злой, но не дурак. Он и словом не обмолвится о том, что случилось. Он прекрасно знает, что его родители не замечают его пороков, предпочитая обвинять кого-то другого, всякий раз, как он набедокурит. Однажды он изнасиловал молодую горничную, она никому не сказала – боялась. А когда выяснилось, что бедняжка беременна, она все же пошла к его родителям. Уилтон все отрицал, говорил, что девушка все выдумала, чтобы вытянуть из них денег. Ее тут же уволили, выбросили на улицу. И она осталась без работы и без поддержки. – Шведка глубоко вздохнула. – Так что его родителям ничего говорить нельзя. Здесь, на кухне, ты в безопасности. Это единственное место, куда Уилтон в жизни не заходил. И потом, он не знает, кто ты. Даже не знает, что ты здесь работаешь. Он был слишком занят… – она вся затряслась и закрыла лицо руками, – слишком занят своим ужасным делом. Я думаю, он даже не заметил, кто на него напал.
– Но ты-то как? Он ведь не?.. – Лане не хватило храбрости произнести это вслух.
– Спасибо тебе, все нормально, – сказала Шведка, шмыгая носом. – По крайней мере сейчас. Но он не отступит. Теперь, когда ему помешали, он совсем озвереет.
– Тогда тебе нельзя больше появляться в хозяйских покоях. Сама знаешь, он тебя подкараулит.
– Знаю, но что же делать? Ирландка, милая, я не могу потерять работу.
В кухню вкатилась кухарка, за ней – Свенсон. Девушки растерянно на них воззрились. Завидев сидящих на полу горничных, те, в свою очередь, тоже удивленно замолчали. Повисла тишина.
Экономка как бы между прочим заметила:
– Уилтон Ван Эндел по ошибке зашел в кладовку, дверь случайно закрылась, и сервировочный столик каким-то чудом подпер ее снаружи.
Лана бросила быстрый взгляд на подругу и обратилась к старшим:
– Это вы его нашли?
– Да. Уж не знаю, что он там потерял. На него, как видно, упала груда полотенец, и он запутался в них.
Кухарка буравила Лану взглядом.
– Кстати, о полотенцах, я ведь просила тебя сходить в прачечную. Сейчас же принеси чистые полотенца и салфетки.
Заметив замешательство Ланы, вмешалась экономка:
– Шведка побудет с нами. Думаю, ей не повредит чашка чаю – после тяжелой работы.
Кухарка одобрительно закивала:
– Хорошая, мысль. – И она воззрилась на Лану: – Займись делом, девочка.
Уже уходя, Лана слышала, как Свенсон тихо, но настойчиво о чем-то спрашивала Шведку и как та отвечала сквозь слезы, невнятно и едва слышно.
По дороге в прачечную Лана то и дело оглядывалась и вздрагивала при каждом шорохе. Она думала, что люди, подобные Уилтону, удовлетворяют свои потребности во всяких злачных местах, с женщинами, вроде Верны Ли. Теперь она поняла, что всех их, даже самых богатых и красивых, следует опасаться. И даже очень опасаться. Потому что никто не поверит простой служанке, если она обвинит сына миллионера в таком преступлении.
Лана лежала без сна, прислушиваясь к мирному сопению вокруг. Она смотрела на опустевшую кровать Шведки. Когда Лана вернулась из прачечной, девушки уже не было. И никаких объяснений. Просто вот она была, а через минуту уже исчезла. Вместе с ней из шкафа исчезли и ее скудные пожитки. Униформа, постиранная и накрахмаленная, висела в опустевшем отделении шкафа, ожидая новую горничную.
За ужином все только и судачили об исчезновении девушки. Кто говорил, что Шведка сбежала с любовником, кто – что она нашла работу получше. Лане очень хотелось рассказать обо всем подругам, но она не знала, можно ли им доверять, и предпочла промолчать. Теперь она поняла, почему большинство служанок неохотно раскрывают свои настоящие имена. Уж лучше оставаться просто «ирландкой» или «девушкой». И тогда, если она окажется в подобной ситуации, за ней хотя бы не будет тянуться шлейф сплетен и пересудов.
