— О, перестаньте, перестаньте, — умоляла Сара.
— Пощадите меня. Чарльз Картон и я — мы чужды друг другу.
Она внезапно умолкла, вспомнив о сцене с Чарльзом. Ироническая улыбка появилась на ее губах при воспоминании о внезапной любви Чарльза, вспыхнувшей слишком поздно. Юлиан заметил ее улыбку. Его глаза мрачно сверкнули.
— Вы смеетесь надо мною, смеетесь, — сказал он горько.
Он не находил больше слов и старался овладеть собой. Сара прервала тягостное молчание:
— Я не смеялась над вами. Я не могу объяснить вам причину моей невольной улыбки, но вы должны поверить мне.
— Вы щадите мое самолюбие, — ответил Юлиан дрогнувшим голосом, — но уже поздно. Я всегда знал, что вы меня не замечаете. Но почему вы не сказали этого, вместо того, чтобы улыбаться так жестоко? Неужели в ваших глазах я даже не достоин ласкового слова?
Он наклонил голову, с мольбой заглядывая ей в лицо.
— Вы знаете, что значит быть одиноким, одиноким в любви, когда чувство остается без ответа? Но я прошу вас об одном, не отталкивайте меня, Сара, я хочу быть вашим другом, вы можете положиться на меня во всем.
Слезы показались на ее глазах.
— Разве это возможно? Моя мать и весь свет того мнения, что я мешаю вам в вашей работе. Такая любовь может только привести к гибели.
— Нет, никогда, — прервал он резко. — Моя любовь не может погубить меня. Я хочу быть вашим другом и видеться с вами, как друг. Я никогда больше не заговорю о моей любви, пока вы сами не разрешите мне этого. Клянусь вам, что я никогда не упомяну о моих чувствах. Сара, взгляните на меня! Разрешите мне быть вашим другом.
Сара подняла глаза и посмотрела на него. Его одухотворенное лицо было очень спокойно, но в глазах светилось столько нежности и обожания, что она была тронута до глубины души силой такого чувства, которое она никогда еще не изведала в жизни.
— Я не должна делать этого, — сказала она неуверенно, — но если вы хотите, мы будем друзьями.
Он схватил ее руку, и поцеловал в ладонь. Она почувствовала, как дрожали его горячие губы.
Картон встретил Юлиана удивленно и почти враждебно.
— Почему именно вы…
— Я приехал в моем автомобиле, — коротко ответил Юлиан.
Картон посматривал на него, когда они ехали обратно. Юлиан правил машиной, Картон сидел, откинувшись на подушки сидения. Его поврежденная рука была на перевязи. Он был уверен, что Юлиан объяснился Саре в любви, и эта мысль после уничтожающих слов Сары еще больше выводила его из себя, возбуждая в нем бешенную ревность.
Он внезапно возненавидел Юлиана Гиза. Чарльз завидовал его молодости и возрастающей славе. Мысль о его собственном возрасте и бесцельной жизни лишь усиливала его зависть и неприязнь к Юлиану. Он не хотел уступить ему место, он не мог оставить Сару, что бы не произошло из-за этого в будущем.
Они въехали на шумные улицы Парижа. Недавно шел легкий дождь и мостовые потемнели. Запах прибитой пыли и влажной земли наполнял воздух. Наступали сумерки и в неясном свете угасавшего дня загорались первые фонари.
Сара испытывала несказанное облегчение, когда очутилась дома. Леди Диана вернулась из города в тот момент, когда Сара прощалась с обоими мужчинами. Когда они обе поднимались вверх по лестнице, она обернулась к Саре и мягко сказала:
— Я бы на твоем месте не играла с огнем. Это не совсем безопасно.
— Ты говоришь загадками, — ответила Сара, стараясь отвечать спокойно.
— Ничуть. Я знаю жизнь, вот и все. Кроме того, кое какие слухи дошли до меня.
Сара, направляясь в свои комнаты, внезапно остановилась, затем пошла вслед за матерью и вошла в ее комнату.
— Что ты хотела сказать, мама?
Леди Диана, стоя перед зеркалом, сняла шляпу.
— Я хочу сказать следующее: ходят слухи, что Юлиан из-за тебя забросил свою работу и что он и Чарльз слишком часто бывают у тебя. О, я знаю, что ты очень добродетельна. Кроме того я здесь, но, — она пожала плечами и, улыбаясь, поправила волосы, — но в обществе слишком много говорят об этом.
— Это гнусные сплетни, — быстро ответила Сара.
Леди Диана снова пожала плечами.
— Конечно. Но что же ты думаешь делать?
— Ничего.
Сара обернулась, чтобы уйти и добавила:
— Вообще, Чарльз собирается скоро уехать.
— Он говорил тебе о своем отъезде? — небрежно спросила леди Диана.
— Да, он сказал мне сегодня утром об этом, — ответила Сара и закрыла за собой дверь.
Через час леди Диана взглянула на себя в зеркало. На ее щеках горел легкий румянец, глаза потемнели от скрытого волнения. Она отправилась вниз в гостиную и позвонила Чарльзу Картону по телефону.
— Сара говорит, что вы уезжаете из Парижа. Это правда?
В голосе Чарльза прозвучали удивление и насмешка.
— Почему?
— Вот это я и хотела знать. Вы обещали мне остаться здесь и в августе поехать со мной на автомобиле в Рим.
— Capa ошиблась. Конечно я останусь, — ответил Чарльз.
— Наверно?
— Конечно, моя прекрасная леди.
— Вы будете сегодня обедать у нас?
— Да.
— Прекрасно.
Улыбаясь, она повесила трубку. Она не хотела терять Чарльза. Она знала, что он был увлечен Сарой, но его увлечения всегда были мимолетными. Ему было сорок три года, а леди Диане сорок восемь. Сара не подходила ему и его ухаживания могли лишь вызвать новый скандал, еще больше первого. Чарльз был очень непостоянен. Даже если бы он женился на Саре, он не долго хранил бы ей верность, а для Сары это было бы глубокой трагедией, в то время, как, для нее самой…
То обстоятельство, что Сара настаивала на отъезде Чарльза, в глазах леди Дианы не имело никакого значения. Ведь жизнь Сары сложилась прекрасно: муж, который не мог помешать ей ни в чем, деньги в неограниченном количестве, обеспеченное будущее. У нее самой всего этого не было, а леди Диана думала только о себе и своей выгоде.
Проводив сначала Сару, а потом Чарльза, Юлиан поехал в свою контору. Он открыл входную дверь своим ключем и секретарь не успел предупредить его. Войдя в кабинет, он застал там отца и Анатоля Колина.
Поздоровавшись, он снял фуражку и автомобильные перчатки, сразу поняв, что произошло что-то серьезное.
Анатоль Колин, один из известнейших адвокатов Парижа, своим громким голосом, всегда звучавшим насмешливо, спросил:
— Надеюсь, вы хорошо провели время?
— Да, благодарю вас, — ответил Юлиан.
Уйдя в свою гардеробную, он вернулся оттуда с коробкой сигар, которые предложил отцу и Колину.
