Маркиз выбрал одну из дочерей адмирала не без причины. Конечно, адмирал возненавидит его, но если он, Маркус, справится, то станет его зятем. А у того будет веская причина погасить скандал. Более того, Маркус был уверен: когда придет время разорвать помолвку сестры с герцогом Харвудом, адмиралу придется поддержать его.
Перехватив любопытный взгляд мисс Грин, маркиз потупился; казалось, ноги его отказывались идти дальше – словно порог являлся для них преградой. Впрочем, так оно и было. За порогом пути назад не будет.
Ради Каро!
Сделав еще глоток из фляги, маркиз переступил порог и расправил плечи. Все, дело сделано!
Маркус проследовал в комнату и осмотрелся, определяя размеры и формы скрытых под одеялами тел. Три кровати – на одной стороне комнаты, четыре – на другой. А струившийся в окно лунный свет освещал разделявший их проход.
Чувствуя себя гнусным преступником, маркиз прошел по проходу и остановился рядом с мисс Грин. Она внимательно смотрела на него, и Маркус молился, чтобы она не заметила, в каком ужасе он пребывал. Он не должен казаться слабым! Иначе мисс Грин не станет с ним сотрудничать.
Увы, его молитвы не были услышаны.
– Мы все еще можем повернуть обратно, – прошептала мисс Грин, явно раскусившая его.
Маркус отрывисто шепнул:
– Не могу.
Он посмотрел на ближайшую кровать, обнаружив в ней крошечное дитя трех, возможно, четырех лет. Вероятно, это была Гризельда. Бедняжка… Ведь он, Маркус, собирался… перевернуть ее мир с ног на голову.
Маркиз крался дальше по проходу, рассматривая кровати, явно принадлежавшие младшим дочерям адмирала. Дойдя до последней, он вернулся обратно и посмотрел на три оставшиеся кровати. Дани шагнула к нему и тихим шепотом спросила:
– Которая?
Он небрежно пожал плечами.
– Так далеко я не загадывал.
Мисс Грин уставилась на него с недоверием.
– Так далеко не загадывали? – переспросила она. – Ах, ну разумеется. И чему я удивляюсь? Разве для охотника за приданым и похитителя личность имеет какое-то значение?
– Т-с-с-с… Мисс Грин, вы…
– Раз девушка богата и миловидна – этого вполне достаточно, – перебила Дани. – Давайте, милорд, выбирайте. Приданое у всех одинаковое, и, следовательно… – Она внезапно замолчала – казалось, ее душила ярость.
А Маркус смотрел на нее словно завороженный. Мисс Грин была прекрасна в гневе. И ему вдруг очень захотелось, чтобы она защищала его так же, как защищала этих незнакомок. Ох, если бы его жизнь сложилась иначе… Но, увы, она сложилась ужасно. Он выглядел как чудовище, – а теперь действительно им стал. О господи, ведь он собирался совершить гнусное преступление и разрушить жизнь невинной девушки!
В это мгновение Маркус с ужасом осознал, что очень походил на своего отца. Дрожащей рукой он вытащил флягу и сделал очередной глоток.
Игнорируя выразительный взгляд мисс Грин, он снова обратил внимание на кровати. Зная этих девушек только по светским сплетням, маркиз подумал, что меньше всего проблем будет с Джинни, внимательно посмотрел на выглядывавшую из-под одеяла темно-рыжую гриву. Он даже не взглянул на остальных двоих, решил, что Джинни подойдет. Ему ведь требовались только ее деньги, не так ли? Он надеялся, что она не станет возражать, если он объяснит ей, что ему не нужен наследник. В конце концов она, возможно, смирится. Может… со временем.
– Она. – Маркиз кивнул на Джинни.
Мисс Грин забрала у него мешок и стала в нем рыться. Наконец извлекла небольшой пузырек и обрывок ткани, похожий на платок.
– Что это? – спросил Маркус.
– Сомнорифера. Обезболивающее лекарственное растение, которое поможет ее усыпить.
– Она и так спит.
Дани фыркнула и закатила глаза.
– По-вашему, она так и будет спать, когда мы ее понесем?
Маркусу пришлось согласиться с сообщницей. Вздохнув, он потянул на себя одеяло – обнаружил пару огромных синих глаз. Джинни открыла рот, чтобы закричать, но маркиз тут же прикрыл ей рот ладонью. Мисс Грин тотчас передала ему смоченный снотворной жидкостью платок, и Маркус, прижав ткань к лицу Джинни, прошептал:
– Прости, милая.
Глаза девушки стали еще больше, и она задрожала. Маркусу было больно на это смотреть, но он не мог иначе спасти Каро.
Внезапно глаза Джинни закатились, а тело обмякло – стало словно тряпичная кукла.
– Что с ней случилось?! – Маркиз запаниковал.
– Должно быть, обморок. – Мисс Грин пожала плечами. – Но все-таки усыпите ее понадежнее.
Решимость вернулась к Маркусу, когда он на несколько мгновений прижал ткань к носу девушки. Удовлетворенный, он сунул платок в карман и прошептал:
– А теперь – скорее…
Дани тотчас подхватила свой мешок, а Маркус начал поднимать с кровати Джинни. Перекинув девушку через плечо, он невольно застонал, сообразив, что ему действительно не следовало столько пить.
– Т-с-с-с… – зашипела Дани.
– Ох, я не смогу нести ее всю дорогу. Боюсь, могу уронить.
Мисс Грин внимательно на него посмотрела, и от ее пристального взгляда Маркусу стало не по себе; он не хотел, чтобы она смотрела на его лицо.
– Что будем делать? – спросила Дани.
Маркус молчал, обдумывая все возможности. Он взглянул на луну в окне, затем посмотрел на мешок в руках Дани.
– У вас ведь там есть веревка, верно?
– Никогда не выхожу без нее из дома.
– Я спущу ее из окна, – сказал маркиз.
Мисс Грин окинула взглядом девушку.
– Не думаю, что это хорошая идея.
– Идея прекрасная, – возразил Маркус.
Он быстро обвязал веревкой свою пленницу и соорудил подобие упряжи, подложив под нее одеяло и темную шаль, которую нашел у кровати. Мисс Грин отошла, пропуская его к окну, и маркиз, открыв его, осторожно поместил девушку на подоконник. Дани же подошла поближе, чтобы помочь, и в этот момент, когда она прикоснулась к нему, Маркус вздрогнул – словно от неожиданного удара.
С трудом овладев собой, маркиз осторожно переправил Джинни через оконную раму, а Дани помогла ему. Когда же Маркус уже начал спускать мисс Фолли-Фостер на землю, послышался какой-то подозрительный шорох. Он замер, и движение мисс Фолли-Фостер приостановилось.
Господи, пожалуйста, пусть это кто-то ворочается во сне, мысленно взмолился маркиз.
Смятенья ей не побороть.
«Красавица и Зверь»
– Что там у вас еще? – прошептала Дани.
Маркус молча приложил палец к губам – девушка тут же утвердительно кивнула, – затем окинул взглядом комнату. Как и прежде, шесть сестер оставались в постелях; кажется, ни одна из них даже не изменила положения. И он не видел, чтобы в залитой лунным светом спальне блеснули чьи-то глаза. Но тогда что же это за шорох?..
