Услышав ее хриплое дыхание, он улыбнулся:
— Мне нравится форма и мягкость вашей груди.
Когда он втянул сосок, она вскрикнула, и от этого звука его окатила волна дикого удовлетворения.
Ее тело под ним расслабилось, а он, наоборот, почувствовал, что все больше напрягается. Обычно он контролировал свои страсти, но им, видимо, овладела сила, которая гнала его к неминуемому завершению.
Ее тело уже не казалось ей знакомым. Ее била дрожь от того, что странные волны накатывали на нее снова и снова. Было похоже на то, что сбываются ее самые порочные фантазии.
Не то чтобы в своих снах она никогда не воображала себе такое. Секс с покойным мужем всегда был делом нескольких минут — какое-то нелепое ощупывание в темноте. Задрав ей ночную рубашку, он несколько раз поспешно дергался, оставляя ее в недоумении. И неудовлетворенной.
Ей хотелось отвечать на физические запросы своего тела, но ее муж находил ее желания, ее пыл неприличными. Он заставлял ее стыдиться своего желания. А Хаддену это нравилось.
— О, сделай это еще раз.
— С удовольствием. — Его зубы слегка сомкнулись вокруг ее твердого соска, отчего теплая волна желания окатила ее всю целиком. Когда она снова выгнула спину, Гриф засмеялся. — Давайте избавимся от остатков этих оборок. Они только мешают.
«Я сбрасываю свою старую кожу и превращаюсь… в новое неузнаваемое существо». Ошеломленная, она смотрела на свое тело — розовое и напряженное от наслаждения.
Ее охватило какое-то первобытное ощущение — каждая клеточка была беззастенчиво, великолепно живой.
— Так-то лучше, — повторил он и провел ладонями по ее телу. — Чудесно, — пробормотал он, остановившись на ее бедрах, а потом быстро прижал ее к себе, так что его горячая твердая плоть уперлась ей в живот.
Как же хорошо!
Элиза почувствовала, как внутри ее образовался какой-то пульсирующий огонь, который следовало немедленно погасить.
— Пусть ничего не мешает ощущению плоти, прижатой к плоти другого, — прошептал Гриф. Он расстегнул подвязки, стянул чулки и швырнул их через плечо.
Элиза непроизвольно вздрогнула.
А его рука уже гладила внутреннюю сторону ее бедра, двигаясь все выше, выше…
О!
Элиза еле удержалась, чтобы не вскрикнуть, когда его рука прикоснулась к ее интимному месту. Пальцы медленно проскользнули внутрь и нашли заветную крохотную жемчужину, спрятанную в лепестках плоти.
Ее окатила волна жара. Это было хорошо. Это было прекрасно.
— Раздвинь ноги, дорогая, — сказал он, проникая все глубже.
Элиза выполнила его просьбу, чувствуя себя распутной девкой.
— Да, да, — сказала она, удивившись собственному голосу. — Да. — Она ощутила обжигающую влажность у себя между ног.
Движения становились все быстрее, все настойчивее.
— О. Хадден! — Это был стон. — Я… не знаю… что я хочу…
— Тихо. — Он коснулся ртом ее губ. — Конечно же, знаешь, — прошептал он. — Каждая женщина это знает. — Он начал ее целовать, и все мысли улетучились.
Она стала двигаться, толкаясь в его руку.
— О Господи, — прохрипел он. На какую-то долю секунды она увидела его глаза, мерцавшие словно изумруды, и вдруг поняла, что обладает чудесной силой, которая может зажечь свет в глазах мужчины.
Он убрал палец, и она, вдруг почувствовав себя обделенной, запротестовала:
— О, Хадден, пожалуйста!
В ответ раздалось рычание. Его мускулы напряглись, а бедра дернулись…
Ей казалось, что она сейчас просто взорвется от наслаждения.
Он тоже стонал. Толчки стали быстрыми и уверенными. Никогда еще не ощущала она себя настоящей женщиной.
Комната начала кружиться, а потом будто воспламенилась. Искры летели в разные стороны, обжигая кожу. Она выгнулась от наслаждения и услышала собственный крик.
Из его груди вырвался стон, и через мгновение он оторвался от нее, оставив на животе сгусток теплой жидкости.
Его тело обмякло. Он привалился к ней, обняв за талию. Он тяжело дышал, его тело блестело от пота.
Он что-то прошептал, но она не разобрала слов. Ей казалось, что она плывет по воздуху в каком-то волшебном мире.
Это было восхитительно.
Гриф пошевелился, и неожиданно ее запястья оказались свободными, а ее тело каким-то образом скользнуло в его объятия. Увлекая ее за собой, он повалился на постель.
Элиза закрыла глаза, наслаждаясь близостью их тел, терпким запахом их страсти. Она улыбнулась и уже окончательно провалилась в небытие.
В коридоре было темно и тихо. Несмотря на поздний час, Гарри и его друзья, по-видимому, все еще пировали, а остальные обитатели поместья уже мирно спали.
Затаив дыхание, Элиза пробралась по коридору до лестницы, молясь всем богам, чтобы никто не стал свидетелем ее грехопадения.
Теперь, когда разум вернулся на свое обычное место в мозгу, стыд захлестнул ее полуголое тело.
— Ты — падшая женщина, — прошептала она. Ни ее одиночество, ни ее неудовлетворенные желания не могут служить оправданием ее позорного поведения. Запахнув свое порванное платье, она быстро сбежала по лестнице, чтобы поскорее оказаться в своей комнате.
Она все еще чувствовала тепло его тела. Каждая клеточка се кожи была пропитана запахом секса.
Секс. Оказавшись у себя в комнате и задвинув за собой засов, Элиза прислонилась к двери. Она наверняка сейчас проснется и обнаружит, что все это было всего лишь сном. Она была не из тех порочных женщин, которые бегают голыми в своих будуарах. Но красные следы на ее запястьях говорили о другом. Она вела себя как отвязная девица из гарема. Нимфетка, соблазняющая мужчин, чтобы предаваться недозволенным сексуальным утехам.
«Неужели это я? Соблазняю мужчин? Свела с ума известного повесу, горевшего желанием овладеть моим телом?»
Элиза содрогнулась от отвращения. У нее, должно быть, помутился разум от алкоголя. А Хадден был просто пьян. И ему было скучно. В этом состоянии, чтобы удовлетворить свою похоть, для него сошла бы любая женщина.
«Так что не принимай это на свой счет. Мужчина есть мужчина».
— Я обычная. И практичная, — шептала Элиза, презрительно кривя губы. — На моем теле это должно было быть вытатуировано. — Зажмурившись, она швырнула свое рваное платье на пол и прижала ладонь ко лбу. — Нет. «Элиза — идиотка» — вот что должно быть здесь написано большими красными буквами. Каждый раз, как я буду смотреться в зеркало, я буду вспоминать о своем позоре.
Она еще несколько минут размышляла о своем грехе, а потом подошла к постели.
— Что сделано, то сделано, — пробормотала она. Она не может изменить прошлое, но будущее она может, она обязана контролировать. И ни за что не позволит этому странному, пугающему увлечению маркизом Хадденом нарушить ее планы. Свобода, независимость, ответственность за свою собственную судьбу…
