Глава двенадцатая
Я кинулась в порт – встречать Брюса. Мне показалось, что и он явно желает моей близости. Наконец-то мы станем мужем и женой открыто! Теперь я богата и могу предложить любимому все жизненные блага. Он сможет развить свои способности, будет блистать при дворе, станет советником короля.
Но моим ребяческим мечтам не суждено было сбыться. В тот вечер я ждала Брюса одна. Эмили и Джон, Нэн, кормилица и нянька моей дочери вместе с малышкой уехали из Лондона. В городе отметили несколько случаев чумы. Я решила, что лучше всего будет отправить ребенка за город. Сама я ничего не боялась, потому что была поглощена ожиданием счастья. Мне думалось, что опасность болезни преувеличена.
Брюса и меня ждал роскошный и утонченный ужин, а затем ночь, полная нежных и страстных ласк, и наутро (так я полагала) – откровенный серьезный разговор.
Но все обернулось совсем иначе. Едва Брюс показался на пороге, я поняла, что он болен. Чума! Разумеется, я осталась ухаживать за ним. С неимоверным трудом мне удалось выходить его, но я сама заразилась и слегла. Настала очередь Брюса выхаживать меня. Тяжело описывать все те мучения и ужасы, что довелось нам пережить во время эпидемии. Да я и не берусь соревноваться с мистером Дефо, чью книгу о лондонской чуме вы наверняка прочли. Но все же мы познали и счастье, когда нам, едва живым после изнурительной болезни, удалось уплыть из столицы Англии на яхте, принадлежавшей Элмсбери. Мы плыли вдвоем мимо живописных берегов, постепенно набираясь сил, и снова начинали ценить жизнь и радоваться ей. Но когда я, не выдержав, первая намекнула Брюсу на то, что теперь мы наконец-то должны стать открыто мужем и женой, он принялся убеждать меня, что пока это все еще невозможно. Я набросилась на него со всевозможными обвинениями. Он вынес все стоически. И немного побушевав, я смирилась. Взгляд его чуть насмешливых зеленых глаз по-прежнему обладал надо мной магической властью.
В загородном поместье Элмсбери мы застали всех в добром здравии. Я с восторгом прижимала детей к груди. Брюс любовался сыном. Меня приятно изумило его нежное отношение к моей маленькой Сьюзен. Но вскоре Брюс снова уехал в Лондон для того, чтобы оттуда вновь ехать в Америку. Меня охватила меланхолия. Я чувствовала себя усталой, ничего в жизни не добившейся.
Однако впереди меня поджидал новый поворот судьбы. К обеду Элмсбери пригласили своего ближайшего соседа, графа Рэтклифа. Это был странный человек, в юности он блистал при дворе Карла I, отца нынешнего короля; молва даже твердила, будто граф был возлюбленным королевы Марии. Он много путешествовал, долго жил в Италии; у него была прекрасная коллекция картин итальянских художников, а также великолепных изделий из мрамора и слоновой кости, многие из которых были очень древней работы. Рэтклиф приехал в особняк Элмсбери со своим единственным сыном Филиппом. Несмотря на свой юный возраст (он был моим ровесником), Филипп уже был женат и имел двоих детей. Это был красивый и образованный молодой человек; но полному развитию его талантов препятствовал деспотичный отец. Имея единственного сына, граф опасался остаться без наследников. Именно поэтому он заставил юношу бросить университет и рано жениться.
В тот вечер оба, и отец, и сын, начали ухаживать за мной. Эмили утверждала, что, оправившись от тяжелой болезни, я изумительно похорошела. Впрочем, зеркало подтверждало ее похвалы моей внешности. До того времени я думала, что по-настоящему буду любить всегда одного лишь Брюса Карлтона. Но судьба решила иначе. Я влюбилась в молодого Филиппа Рэтклифа. Эта влюбленность оказалась взаимной. В наших сердцах пылал обоюдный пламень. Ночью Филипп тайком прокрался в мою спальню. Поистине это была ночь неожиданных восторгов.
Между тем, старик Рэтклиф упорно ухаживал за мной. Он сделал мне несколько подарков, показывавших его тонкий вкус. Я не собиралась отвечать ему взаимностью. Я понимала, что он намеревается предложить мне руку и сердце. Но ведь я стала возлюбленной его сына. Поэтому, когда граф наконец решился и сделал мне предложение, я ответила отказом. Он сказал, что согласен ждать, пока я сменю гнев на милость.
Узнав о том, что я отказала старому графу, верная Нэн рассердилась на меня.
– Вы же можете стать графиней!
– Но я и так урожденная графиня Росвуд, – ответила я.
– Но, став женой Рэтклифа, вы сможете бывать при дворе!
– Ты, кажется, забыла, Нэн, что я стала любовницей Филиппа.
От Нэн у меня не было тайн. Но, выслушав это мое возражение, она лишь насмешливо пожала плечами. Впрочем, ночью меня поджидала неожиданность. Узнав о том, что его отец сделал мне предложение, Филипп принялся убеждать меня выйти замуж. Он горячо говорил, что не желает расставаться со мной, и что замужество, по его мнению, лучший способ сохранить нашу любовь. Филипп клялся, что отец не будет докучать мне. Филипп якобы точно знал, что старый граф уже не способен на любовную близость с женщинами.
Всякий раз, когда я влюбляюсь, я немного теряю голову. И на этот раз так и случилось. Я сдалась на уговоры Филиппа. Если бы знала, если бы я знала, к чему это приведет…
Сначала рухнули надежды блистать при дворе. Сразу же после свадьбы граф увез меня в свое поместье. Малышку Сьюзен и Нэн я взяла с собой, маленький Брюс остался в семье Элмсбери. Поместье Рэтклифа оказалось великолепным, но совершенно уединенным замком. Роскошное строение было окружено прекрасным парком, вокруг простирались густые леса. Граф и Филипп проводили дни, занимаясь охотой и приводя в порядок обширные коллекции графа. Дженифер, молодая жена Филиппа, простенькая сельская дворяночка, целиком была погружена в хозяйственные заботы и заботы о детях. Она отнеслась ко мне очень дружелюбно, восхищалась моей красотой и элегантностью. Но я скучала, мне было тяжело в этой глуши, я тосковала без моего суетного шумного Лондона. Но самое печальное и тягостное заключалось в том, что, хотя старый граф и не был способен к телесной близости с женщинами, но еженощно он заставлял меня делить с ним постель, и мучил своими тщетными попытками овладеть мною. С Филиппом я могла встречаться только днем. Мы выбирали час, когда граф запирался у себя в кабинете и что-то писал, и порознь выезжали за пределы парка. Слава богу, прогулки нам были разрешены. У нас завелось определенное место, в чаще, на поляне. Там предавались мы нашей запретной страсти.
О, как же мы были молоды и наивны! Мы полагали, будто сумели обмануть бдительного старого Рэтклифа. Но он узнал все! И страшно отомстил нам.
Однажды вечером граф неожиданно уехал в Лондон. Но радовались мы напрасно. Утром рано в мои покои прибежала встревоженная Дженифер. Филипп внезапно и тяжело заболел. Я бросилась к нему. Он был уже без чувств. Жить ему оставалось каких-нибудь несколько минут. Вскоре дыхание его прервалось. Мне хотелось рыдать, кричать, рвать на себе одежду, но отчаяние Дженифер, законной супруги Филиппа, сковывало мои чувства. Мне не хотелось оскорблять эту милую простодушную женщину. Она не понимала, что послужило причиной внезапной смерти Филиппа. Но я сразу поняла все. Старый граф отравил сына. Значит, он обо всем узнал. Что же ждет меня? Какая смерть? Отрава? Кинжал? Я кинулась к себе в спальню. Скорее собраться и бежать отсюда вместе с верной Нэн и Большим Джоном. Они уберегут меня и малышку Сьюзен.
