Сирена нахмурилась. Рассудок ее бунтовал против этой мысли, но сказать иначе значило бы покривить душой. Эйдан был и красив, и силен, и не был обделен добротой и нежностью. Но при всем при том, подумала она, он был просто властным животным.
Сирена положила руку на грудь, вспоминая, как совсем недавно тут лежала его большая прохладная рука, успокаивая горящую кожу. Воспоминания о пальцах, которые нежно поглаживали ее соски, вызывала трепетную дрожь во всем теле. Ей так хотелось, чтобы он продолжал прикасаться к ней, целовать ее. Никогда еще у нее не было такого чувства, таких желаний. То, что Эйдан опасен, Сирена поняла с самого начала, и теперь ее единственным желанием было вместе с Лахланом отправиться подальше отсюда.
Дверь со стуком распахнулась, и в полутьму конюшни влетел Лахлан. Заметив Сирену, он замер от удивления.
— Извините, не знал, что вы здесь.
Потерев ладонью темную щетину, он опустился рядом с ней.
— Что это у вас?
Олень зашевелился, приподнял голову, и Сирена подумала, что, должно быть, от волнения слишком сильно зацепила его пальцами.
— Ваш брат стрелял в него, но я думаю, что он скоро поправится.
Сирена улыбнулась, все еще не веря, что перед ней сидит ее брат. Тот мальчик, который являлся к ней во снах, вырос и, пока еще не зная этого, обрел семью.
— Вас слушается лесной олень, и мой брат позволил вам взять его на конюшню? — удивленно спросил Лахлан.
Сирена в ответ лишь кивнула, и Лахлан перешел на шепот:
— Должно быть, Эйдан увлечен вами больше, чем я мог себе представить.
Чувствуя, что краснеет, Сирена поспешно ответила:
— Он не увлечен мной, а я не увлечена им.
Ей совершенно не хотелось говорить и даже думать об Эйдане. Ее интересовал только ее брат.
На его красивом лице появилась усмешка.
— Нет? Тогда, может быть, нам стоит узнать друг друга получше, — то ли спросил, то ли предложил Лахлан, оглядывая ее с ног до головы.
Затем он намотал на палец локон ее волос.
Словно очнувшись от ночного кошмара, она хлопнула его по руке.
— Прекрати, Лахлан! Я твоя сестра.
Лахлан нахмурился и озадаченно размотал палец.
— Да ты свихнулась, у меня нет никакой сестры.
Сирена не планировала столь скоро рассказывать Лахлану правду, но раз уж так получилось, выбора у нее не было.
— Есть, — ответила она. — У нас один отец. Именно он просил меня отправиться в ваше королевство и вернуть тебя на Волшебные острова.
— Кто? Кто ты?! — воскликнул Лахлан, вскочив.
Сирена осторожно сняла голову оленя с колен и подложила под нее сено.
— Я же говорю. Я твоя сестра, — сказала она, вставая. — Разве ты не помнишь меня, Лахлан? Когда ты был совсем маленьким, ты являлся ко мне во снах.
Паника исказила красивое лицо юноши.
— Уходи отсюда!
— Но это правда, Лахлан. Ты мой брат, и я не могу оставить тебя здесь. Я отправилась сюда, чтобы забрать тебя домой.
— Я сказал, уходи отсюда! — ответил Лахлан, схватив ее за плечи.
Сирена почувствовала, что не может ни вдохнуть, ни выдохнуть.
— Ну пожалуйста, Лахлан. Я понимаю твое удивление, но нам надо поговорить. Мы одна семья.
— Больше ни слова! — решительно покачал головой Лахлан. — Уходи отсюда, или я за себя не отвечаю. Если мой брат узнает, кто ты, он убьет тебя не раздумывая. Эта история и так принесла нам много горя.
Гнев его слов был таким, что Сирена невольно отступила. Теперь его лицо было настоящей маской ярости.
— Но ты часть нашего королевства, часть нашей семьи. Как ты можешь ненавидеть меня? Я никогда не забывала о тебе, том маленьком испуганном мальчике, которым ты когда-то был.
Лахлан слушал, отведя взгляд. Сирена говорила, надеясь разрушить стену вражды:
— Я любила тебя даже тогда, когда еще не знала, что ты мой брат.
Лахлан закрыл уши руками.
— Перестань, я не хочу тебя слушать. Я не такой, как вы, и не хочу быть таким.
«Как он может ненавидеть меня? Ведь я не сделала ему ничего плохого».
Лахлан прислонился к стене и опустился на пол, пряча лицо в коленях. Заглушив свою гордость, Сирена села рядом и положила голову ему на плечо.
— Мне очень жаль, Лахлан. Я не хотела тебе ничего плохого. Я думала, ты будешь столь же счастлив найти меня, как буду счастлива я найти тебя.
Лахлан поднял лицо и вытер ладонью слезы.
— Пожалуйста, уходи, — произнес он, пристально глядя на Сирену.
Сирена медленно поднялась.
— Я уйду, уйду совсем, но вначале схожу проведать своего оленя. Тебя и твоего брата беспокоить не буду. Я обещаю.
Лахлан посмотрел на оленя, мирно спящего на сене в соседнем помещении, и сказал:
— Дай слово, что больше не будешь об этом говорить.
— Обещаю, — прошептала она.
— Ты можешь попрощаться с оленем, но на этом все…
— Спасибо, — сказала она, открывая дверь конюшни. — До свидания, Лахлан.
— А я помню тебя… помню с самого детства, — вдруг произнес Лахлан.
Произнес так тихо, что Сирене оставалось только гадать, сказал он это или ей просто почудилось.
Не желая показывать зародившуюся в ней надежду, Сирена поспешила повернуться к открытой двери, откуда струился предзакатный свет дня. Когда-то прощальные слова ее отца прозвучали столь же призрачно, как эти слова теперь.
— Принцесса, принцесса! — раздался из-за конюшни громкий шепот.
Сирена заглянула за угол, и в этот момент Эванджелина подтянула ее к себе, схватив за руку.
— Эванджелина, во имя всего святого, что вы здесь делаете?
— Мы должны спешить, принцесса! Королева ищет вас.
— Но как…
— Нет времени объяснять.
Не успела Сирена открыть рот, как Эванджелина перенеслась вместе с ней в кольцо волшебных камней.
— Пошли, пошли! — тянула ее Эванджелина к самому большому камню.
Принцесса споткнулась, и золоченая туфля застряла межу камнями.
— Ой! Я потеряла туфлю.
Эванджелина подняла взгляд к небесам и пробормотала заклинание, после чего на ноге Сирены появилась такая же туфля. Внезапно взгляд служанки остановился на плече, вдоль которого тянулась длинная царапина.
— Принцесса, что случилось?
— Кошка.
Служанка пробормотала еще одно заклинание, и принцесса оказалась в белом платье с золотистыми бретельками, которые скрыли царапину.
— Спасибо.
Служанка схватила принцессу за руку и бросилась с ней прямо на серую стену стоявшей перед ними громадины. Едва они появились с другой стороны, Эванджелина перенесла принцессу в ее покои.
Скорость, с которой могла перемещаться Эванджелина, была головокружительной, и, оказавшись в знакомой комнате, Сирена потерла виски.
