рядом. Мимо пронес вещи Колмаков. Что-то ворча себе под нос, напротив Лиды плюхнулся Иваныч.
— Петя, иди сюда, с молодежью поедем, — подмигнул он попутчикам.
Сосед обещал быть беспокойным — Иваныч обследовал прочность полок, подергал — открывается ли окно, положил на стол портсигар и свернутый из газеты кулек: — Вот, успел у местной буфетчицы пирожочков купить, угощайтесь, Лидочка, — протянул он пирожок с горелым боком.
— Пирожки⁈ — как ужаленная вскочила Лида. — А где мои пирожки? Яша, где мои пирожки? — дернула она Плотникова за рукав.
— Какие пирожки?
— Ну те, что я тебе подержать дала.
— Не помню, — пробормотал Плотников, отодвигаясь.
Перед глазами встало доброе лицо баб Даши. «Она же не спала, пекла, а я…»
Лида вскочила и, со словами «я сейчас», ринулась к выходу.
— Лида, куда ты? — закричал в спину Митя, которого она чуть не сшибла.
— Пирожки забыла.
— Гражданочка, вы куда? Сейчас отправляемся, — окликнул ее проводник.
— Я сейчас, я быстро, — Лида спрыгнула на перрон и побежала мимо вокзала к скамейке, где они прежде сидели с Плотниковым.
Узелок с пирожками спокойно ждал ее, целый и невредимый. Лида подхватила его, прижала к груди. Такие милые, с грибами и капустой, не какие-то там горелые, а румяненькие, испеченные с любовью и, наверное, молитвой, а внизу еще сладкие «двери» или «ворота» или как их там… «калитки».
Паровоз изверг мощный гудок, дернулся и плавно пополз, увлекая составы. Лида бросилась следом. «Успею, он медленно едет. Успею!» Она понеслась вдоль вагонов, ей бы прыгнуть в первый попавшийся, но она отчего-то попыталась догнать именно свой.
— Лида, быстрее, быстрей!!! — слышала она отчаянный крик Мити.
Из окна высунулся Бараховский:
— Лида, прыгайте в любой, в любой! — закричал он.
— Лидочка, что ж ты делаешь? — это, кажется, был Иваныч.
Все расплывалось перед глазами. Лида поняла, что к своему вагону ей действительно уже не успеть, и попыталась запрыгнуть в последний. Вон там небольшая переходная площадочка и лесенка, нужно уцепиться и подтянуться, а для этого надо бросить злополучные пирожки, но Лида держала их мертвой хваткой. «Я успею, успею!»
— Лида!!! — истошно орал Митя, и его голос все удалялся и удалялся.
«Я успею, я ухвачу». Лида собрала последние силы и… плюхнулась на колени. Все!
Железный дракон изверг клубы пара и, словно издеваясь, издал прощальный гудок. Лида, добежав до конца перрона, с безнадежной тоской смотрела ему вслед.
Вдруг из поезда кто-то выпрыгнул. На полном ходу, прямо под откос! Кубарем покатился и исчез в траве.
— Митя! — подпрыгнула Лида и, сорвавшись с перрона, побежала к месту падения. — Что я наделала, если он погиб⁈ Митя!
Сейчас Лида готова была простить брату и интрижку с Зиной и грубые слова, да все что угодно, только бы он остался жив.
— Что я тете Варе скажу, как я жить буду?
Человек медленно поднялся и, сильно прихрамывая, пошел вдоль насыпи.
«Живой! Слава Богу. Живехонький. Ой, сейчас наслушаюсь». Лида чуть замедлила бег, потом и вовсе остановилась, беспомощно обняв пирожки.
К ней навстречу брел Колмаков.
Глава VIII
Авгиевы конюшни
— Я знаю, что я стихийное бедствие, и совсем не приспособлена к жизни, — скороговоркой выпалила Лида, — но я вас не просила из поезда выпрыгивать.
Они остановились друг напротив друга в придорожном бурьяне. И поскольку Колмаков в своей манере молчал, не считая нужным сказать что-либо первым, Лида решила себя защитить; хотя какая уж там защита, ясно же, что виновата.
— Будем считать, я из него выпал, — без тени улыбки произнес Николай и протянул Лиде ее мешок с вещами и документами.
Надо же, он даже успел пробежаться по вагону и схватить ее скудные пожитки. Стало дико неловко.
— Спасибо, — промямлила Лида, — а свои вещи вы не забрали?
— Документы и деньги при мне, — хлопнул Николай по карману пыльного пиджака.
— Давайте я вас отряхну, что ли, — Лида уложила в траву вещи и энергично принялась отряхивать плечо и спину Колмакова. — Нога сильно болит? — спросила она, за деловитостью пряча смущение.
— Терпимо.
— Может, врача поискать? — сняла она травинку с его жестких волос.
Взгляды встретились, щеки Лиды полыхнули. Показалось, или ее спаситель тоже смутился?
— Пойдемте на станцию, нужно узнать расписание товарных, — Николай указал на ряды низких платформ с отборным кругляком, вереницей стоявших на запасном пути.
Лида послушно подхватила мешок и узелок с пирожками, и несостоявшиеся пассажиры побрели назад к перрону. Колмаков заметно прихрамывал, но бодрился.
— Давайте все же поищем доктора, — снова предложила Лида.
— Перелома нет, остальное заживет. Наш поезд будет довольно долго стоять в Вологде. Есть шанс догнать, если сегодня выедем.
— А нас возьмут? — Лида с сомнением посмотрела на товарный состав.
— Будем стараться.
Лихо забраться обратно на доски перрона не получилось, слишком высоко, пришлось обходить.
Колмаков вошел в здание вокзала, Лида осталась ждать на роковой скамейке. Не пришлось бы на ней и ночевать.
А что бы было, если бы Николай не выпрыгнул следом? Денег с собой нет, ценных вещей, чтобы продать, тоже. Как бы Лида действовала дальше? Ну, наверное, пошла бы поплакаться начальнику вокзала, может, удалось бы где-то пристроиться до нового поезда. Или напроситься на ночевку к Макарычу и пешком отправиться обратно к баб Даше, всего-то два дня пути. Старушка бы обрадовалась возвращению непутевой жилички. А дальше можно пристроиться в колхоз, выйти замуж за мордатого выпускника ФЗУ… Кажется, фантазия понесла не в ту сторону. Лида встряхнулась.
Из вокзала вышел Николай.
— Лесовоз отправляется вечером, — бодро улыбнулся он Лиде. — Скорость на перегонах небольшая, но на станциях мало стоят, лес для метрополитена. В Москве ждут. Осталось договориться с машинистом.
Паровозная бригада расположилась в тени небольшого лесочка, где были сколочены стол и скамейки. Мужики собирались обедать. Над костерком болтался чайник. Крупный дядька с усами щеткой, вытряхнув форменную куртку, бережно повесил ее на ветку березы и уселся мелким ножичком строгать сало. Жилистый парень в засаленной робе дремал на травке, прикрыв лицо тыльной стороной ладони. Курносый паренек с рыжими вихрами что-то растолковывал дремавшему напарнику, энергично размахивая руками и ничуть не заботясь, слышат его или нет.
— День добрый, товарищи, — громко проговорил Николай.
Бригада уставилась на подошедших, даже дремавший, открыл глаза и чуть приподнял голову. Колмаков, стараясь не хромать, быстро подошел к бригаде и каждому подал руку.
— Мы на поезд опоздали… — начал он объяснять.
— Видели — видели, — усмехнулся дядька с усами щеткой. — Что ж вы барышню за вещичками послали, надо было самому бежать, так и успели бы.
— Так получилось, — вздохнул Колмаков.
— Я у него стихийное бедствие, — посчитала
