Глава 3
— А вот и матушка, — объявила Саманта, радостно улыбаясь при виде спускавшейся по лестнице матери. Месяц назад Филане Уиндем исполнилось пятьдесят три года, и хотя ее рыжевато-каштановые волосы выбелила седина, ей легко можно было дать лет на десять меньше. По-прежнему стройная и красивая, она держалась с достоинством и элегантностью, которая, казалось, не имела возраста. И несмотря на то что ярко-голубые глаза были предательски влажны, они были прекрасны.
Буря невыразимых эмоций охватила Колтона, вынудив его сглотнуть подступивший к горлу комок. Сразу вспомнилась их первая встреча после долгой разлуки. Спеша поскорее увидеть мать, он широко распахнул входную дверь и едва успел заметить изумленно раскрытый рот Гаррисона. Но, присмотревшись к гостю, тот мигом успокоился: сходство между отцом и сыном было слишком разительным, чтобы не увидеть его с первого взгляда. Старик мучительно боролся с подступающими слезами и все же не выдержал и громко всхлипнул, когда Колтон дружески обнял его за плечи и признался, как ему недостает отца.
Оставив дворецкого, Колтон поспешил наверх и постучал в дверь покоев матери. Увидев стоящего в дверях сына, она, рыдая от радости, бросилась к нему и едва не задушила в объятиях. Позже леди Филана с неизбывной скорбью поведала о сравнительно недолгой болезни, которая унесла ее обожаемого мужа, По ее щекам струились потоки слез.
— Седжуик всегда был бодр и крепок, — рассказала она. — Утром он даже поехал кататься с Персивалем и Самантой и был в прекрасном настроении, несмотря на наглость молодого выскочки, Роджера Элстона, явившегося в дом в поисках Адрианы, которая вместе с родителями была приглашена к ужину.
Далее мать объяснила, что перед тем как отправиться на покой, он выпил свой обычный стаканчик бренди. Но уже час спустя она, проснувшись, обнаружила, что он извивается в холодном поту и стонет от невыносимой боли в желудке. Его состояние постепенно ухудшалось, и через два месяца неизвестное недомогание свело его в могилу.
Колтон жалел, что не может развеять печаль в глазах матери. Он знал, что она до самой смерти будет скорбеть о потере. Его родители были глубоко преданы друг другу и воспитали своих детей в любви, показывая пример достоинства и благородства. За годы войны Колтон редко думал о доме и семье. Только в минуты покоя он вспоминал о них с нежностью и раскаянием. Но прошлого не вернешь. Он сам выбрал свою дорогу, стал человеком свободным и самостоятельным, и угрызения совести терзали его только за обиды, нанесенные близким людям. Больше он не жалел ни о чем.
Заметив подошедшего дворецкого, Филана остановилась и тихо сказала:
— Велите подавать чай в гостиную, Гаррисон.
— Да, миледи. Что же касается ужина, кухарка хочет знать, все ли из присутствующих останутся.
— Скорее всего да, Гаррисон.
— Простите, миледи, — вмешалась Адриана, — но это вряд ли получится. — И, почтительно присев перед леди Филаной, объяснила: — Мистер Фэйрчайлд очень просил нас отвезти мисс Фелисити в Уэйкфилд, чтобы он мог забрать ее домой до вечера. Стюарт проводит ее, а потом мы вернемся, чтобы успеть до праздника. Роджер, к сожалению, приехать не сможет.
Роджер, вошедший именно в этот момент, остановился как вкопанный. Но Адриане ничуть не было его жаль. Дерзость по отношению к хозяину дома заслуживала наказания! Да и ее терпение почти истощилось. Его притязания на нее абсолютно беспочвенны!
— Кроме того, — добавила она вслух, — наше недолгое отсутствие позволит вам остаться в узком семейном кругу и без помех порадоваться приезду лорда Колтона. Мы со Стюартом вернемся к ужину.
Она старалась держаться спокойно в присутствии того, кто однажды внес хаос в ее мысли и чувства, но когда Колтон подступил к ней, поняла, как бесполезны ее усилия. Подняв на него глаза, она поразилась бешеному биению своего сердца при виде его улыбки, но каким-то чудом умудрилась не выказать своих эмоций.
— Я рада, что вы вернулись, милорд. Теперь вашей матери и сестре не придется больше беспокоиться о безопасности брата и сына.
Колтон взял ее изящную ручку, не давая Адриане возможности отступить. Он уже успел заметить, что в его присутствии она становится серьезной и холодной. И можно ли ее винить?
Но несмотря ни на что, он был исполнен решимости перекинуть мостик через разделяющую их пропасть. В конце концов не может же он позволить своей ближайшей соседке думать о нем дурно!
Кроме того, он из тех мужчин, которые высоко ценят дружбу красивых и умных женщин. Во время их разлуки она стала самим совершенством, а его отец в свое время настойчиво твердил, что только девушка, обладающая таким умом и способностями, как Адриана, достойна стать его женой. Интеллект для Уиндемов всегда играл огромную роль при выборе спутника или спутницы жизни, и лорд Седжуик не был исключением.
— Пожалуйста, передайте привет своим родителям и скажите, что я буду рад повидаться с ними и завтра же пошлю записку в Уэйкфилд-Мэнор с просьбой назначить подходящее время для визита, — сказал Колтон, пристально глядя ей в глаза, словно в поисках… чего? Он и сам не знал. — И если уделите мне несколько минут для разговора, я был бы крайне благодарен. Нам о многом нужно вспомнить, — хрипловато добавил он, и от этого голоса лед в душе Адрианы начал таять. Ей бы следовало гордо задрать нос и отказаться: уж слишком властно он притягивал ее, заставляя с нетерпением ждать новых встреч. Но Адриане не хотелось, чтобы он подумал, будто она так его и не простила. Несмотря на его побег из дома, в глубине души она всегда считала его своим нареченным. Именно этого хотели их родители, сделавшие все, чтобы их планы осуществились.
Не отводя глаз от Адрианы, Колтон поднес ее руку к губам.
«Останови его! — вопил внутренний голос. — Он играет с тобой!»
— Ваши визиты всегда будут радостью для нас, — пробормотала она, незаметно стараясь отнять руку. Но его пальцы сжались еще крепче. — Наши родители встречались так часто, милорд, что можно считать Уэйкфилд чем-то вроде вашего второго дома, — продолжала она.
— Мне куда больше нравилось, Адриана, когда вы называли меня Колтоном. Неужели уже запамятовали, как рассердились на меня и лягнули в коленку за то, что дразнил вас и сестру, а потом кричали мне вслед: «Колтон трус-трусишка, серенький зайчишка!»
Адриана закатила глаза, желая одного: чтобы он сделал ей одолжение и не вспоминал о ее детских шалостях. Но похоже, Колтон наслаждается, подшучивая над ней.
— Ваша память служит вам лучше моей, милорд. Я уже обо всем забыла. Но поймите, я тогда была ребенком, и все это случилось до того, как вы унаследовали титул маркиза. Вас не было так долго, что назвать вас по имени — все равно что обратиться к незнакомцу. Даже решись я на такую дерзость, матушка наверняка отчитает меня.
