– Что ты здесь делаешь? – удивилась Ребекка, ныряя под зеленый полог ивовых ветвей.
Шайна неопределенно пожала плечами.
– Здесь прохладно. И красиво. И тихо. А если присмотреться, можно разглядеть доки там, вниз по реке.
Она махнула рукой в направлении доков и гавани на выступе речного берега вдали. Там на якоре среди прочих судов стоял и «Друг», вид которого всегда рождал у Шайны поток воспоминаний. Словно переводные картинки они постепенно проявлялись и делались все объемнее, все ярче. Ле Корбье, «Черная Жемчужина», знаменитый великолепный «великий Могол» и, конечно же, Габриель – его жесткое, красивое лицо постепенно вытесняло все остальные воспоминания и заполняло мысли Шайны.
– Что с тобой, Шайна? – спросила Ребекка.
Шайна вновь вынырнула из своих мыслей и посмотрела на кузину. Две девушки, сидящие сейчас под развесистой ивой, больше походили не на кузин даже, а на родных сестер. Ребекка казалась чуть-чуть ухудшенной копией Шайны. Та же кожа – разве только чуть менее шелковистая. Те же глаза на загорелом лице – разве только не такие голубые. Те же волосы – тонкие, светлые, вьющиеся – разве только без того неповторимого серебристого оттенка, что у Шайны.
Нужно сказать, что мать Ребекки, леди Клермонт, замечала эту разницу и сокрушалась.
– Вот что значит иметь в своих жилах голубую кровь и быть настоящей аристократкой, – качала головой она, сравнивая дочь и племянницу.
Франческа Клермонт не сомневалась прежде, что Ребекка – идеал женской красоты, однако, увидев Шайну, она скрепя сердце была вынуждена признать, что племянница ее – образец еще более высокой, утонченной красоты и грации. И это заронило искру зависти в ее любящее материнское сердце. А искра зависти постепенно и незаметно стала разгораться в неприязнь.
Что же касается Ребекки, то она была слишком поглощена своей любовью и грядущим замужеством и, в отличие от матери, не испытывала никакой зависти к Шайне. Она считала, что скорее Шайна должна завидовать ей. Если что-то и тревожило Ребекку, так это опасение, что рано или поздно Шайна может положить глаз на ее суженого.
– Шайна? – повторила Ребекка, так и не дождавшись ответа от кузины. Она протянула руку и дотронулась до желтого шелкового платья Шайны. – Что с тобой, Шайна? Почему ты так побледнела?
Шайна улыбнулась и сказала извиняющимся тоном:
– Так, ничего. Просто я смотрела на «Друга» в доках, и его вид напомнил мне…
Ребекка ничего не сказала. Конечно, она прекрасно знала о том, что Шайну похитили с борта отцовского судна, забрали в плен. Знала, что сначала Шайна попала в руки Ле Корбье, а затем стала добычей Габриеля Форчуна. Вот, пожалуй, и все. Только скупые и голые факты.
Разумеется, любопытство Ребекки требовало большего. Ей очень хотелось услышать все детали, все мельчайшие подробности. Ребекка просто сгорала от желания знать – каково быть похищенной разбойниками, каково жить на борту пиратского судна. Ей хотелось иметь представление, как выглядят пираты, во что они одеты, как они живут и чем занимаются во время своих плаваний по морям и океанам. А еще ей было интересно понять, как сумела Шайна вырваться из их цепких рук и бежать.
Но Шайна упорно молчала, и поэтому Ребекка частенько размышляла над этими вопросами сама. Она слышала множество историй о пиратах и о женщинах, которых они похищают, а затем делают их своими любовницами.
Она вспомнила, какой слабой и беспомощной чувствует себя в объятиях своего жениха. Вспомнила его губы, страстно прижимающиеся к ее губам, вспомнила, как перехватывает дыхание от его поцелуев. И тогда Ребекка представляла на месте своего жениха красивого и сильного пирата, привыкшего силой брать все, что ему хочется – будь то золото или женщина, и ее сердце замирало от сладкого страха.
Но, конечно же, Ребекка никогда не стала бы расспрашивать Шайну о подробностях ее пребывания на пиратском судне. Воспитание, деликатность и, не в последнюю очередь, страх перед отцовским запретом не позволяли ей затрагивать в разговоре с кузиной столь болезненную тему. Что могло сыграть положительную роль, так это время. Время затянет раны, сгладит переживания, и Шайна однажды сама расскажет ей все.
– Совсем забыла, – сменила тему разговора Ребекка и опустила руку в карман платья. – На твое имя пришло письмо. Мама попросила меня передать.
Шайна взглянула на конверт, сломала сургучную печать. Развернула и быстро пробежала глазами исписанный лист бумаги. Затем сказала упавшим голосом:
– Он возвращается… – Шайна растерянно взглянула на кузину. – Йен Лейтон возвращается.
– И что в этом плохого? – удивленно спросила Ребекка. – Папа рассказывал, что этот доктор – настоящий джентльмен.
– Полагаю, что это так и есть, – неохотно согласилась Шайна. – Он очень милый. И его доброта ко мне переходила все границы. Он так заботился обо мне, когда я болела… Но он не… не…
– Что – не? – сгорая от любопытства, воскликнула Ребекка. – Неужели у тебя в Лондоне остался сердечный друг? Ой, Шайна, как же ты с ним рассталась, уезжая в Виргинию, за тридевять земель?
Шайна слабо улыбнулась.
– Да нет, ничего подобного. Твоя помолвка совсем вскружила тебе голову. Теперь ты везде видишь любовные романы, даже там, где их нет и в помине.
Улыбка Шайны погасла. Перед ее мысленным взором снова промелькнуло улыбающееся лицо Габриеля. Она словно наяву увидела опять его пронзительные зеленые глаза, почувствовала его…
– Ничего подобного, – повторила она, с усилием отгоняя видения. И что он так крепко засел в ее памяти – этот Габриель Форчун? И кто он такой, в сущности? Пират, разбойник, насильник. Тоже мне герой – справился с беззащитной женщиной!
Ну что в нем хорошего?
Да, он красив. Очень красив. Да, от звука его мягкого низкого голоса Шайна всегда чувствовала дрожь под сердцем. Но искупают ли голос и внешность все его грехи?
Нет, надо перестать быть дурой и прекратить мучиться. Пора выкинуть из головы этого негодяя.
– Но ты можешь написать доктору Лейтону, что тебя не будет в это время в Монткалме, – предложила Ребекка.
– Нет, так нельзя, – возразила Шайна. – К тому же твой отец сам приглашал его. И я не могу не позволить ему повидаться со мной. И с дядей Артуром…
– Но будешь рада, когда он уедет, – закончила за кузину Ребекка.
Шайна кивнула.
– Очень буду рада, – согласилась она. – А ты? Где же твой жених? Когда я смогу своими глазами увидеть это чудо природы?
Ребекка хихикнула и покраснела.
– Скоро, – ответила она. – Он прислал письмо, что приедет в Монткалм в конце недели. Мама собирается устроить по этому случаю вечер – пригласить своих близких друзей и официально объявить о нашей помолвке.
