Ознакомительная версия.
Как там сказала Сабрина? Стервятники. Все верно.
– Итак, – произнес Сезар уже гораздо любезнее, – если с этим мы покончили, то продолжим нашу милую беседу. Я не желаю слышать ничего о язвах и бедняках. Знаете ли вы, какой бал дала недавно императрица Евгения?..
Ужин закончился довольно быстро, после чего мадам де Жоли и отец Кальм откланялись, а остальные перешли в гостиную. Сбросив надоевший сюртук и устроившись в кресле так, чтобы видеть всех присутствующих в комнате, Сезар потягивал вино и соображал, как бы приступить к расспросам. Из открытой двери на террасу тянуло сквозняком, и огоньки свечей зябко трепетали; несколько ночных бабочек кружились под потолком. Надо же, бабочки. Лето совсем скоро.
Мадемуазель де Греар села на кушетку. Мишель нервно расхаживал по комнате, так что вино в его бокале норовило выплеснуться на ковер. Арман уселся на стуле, положил ногу на ногу и широко улыбнулся.
– Ну и задали вы им, Моро! Как на ринге!
– Вы боксируете? – рассеянно спросил виконт.
– Ах, нет. Посмотрите на меня, какой бокс? Об меня только кулаки разминать.
– Они часто приезжают? – Сезар взглянул на мадемуазель де Греар.
– Каждый вечер, – ответила она убитым голосом. – Я… прошу прощения.
– За кого? За них? Оставьте, сударыня. Вы не виноваты, что стервятники кружат, высматривая добычу.
– Я сказал бы, что они уже ее высмотрели, – сквозь зубы бросил Мишель, – и рвут когтями. Скоро доберутся до сердца.
– Не драматизируйте, Греар. У вас в запасе полно времени. Я начинаю приходить к выводу, что все это яйца выеденного не стоит, и опытный адвокат вернет вам ваши денежки в два счета. У вас есть на адвоката, или вам одолжить?
– Но мэтр Шампель сказал, положение серьезно. – Мишель наконец перестал метаться и остановился у камина; отблески пламени обрисовали его фигуру. – Завещание заверено двумя уважаемыми жителями Марселя, друзьями отца, которые готовы поклясться на Библии, что он был в добром здравии, когда это писал.
– Вот как.
– Он почему-то хотел, чтобы так все случилось. Неужели его безумие было таким незаметным, что мы не поняли? – Мишель посмотрел на сестру, и та ответила ему долгим взглядом, а затем покачала головой.
– Я не знаю. Временами он не узнавал никого. Возможно, все стало плохо гораздо раньше, а мы упустили… Возможно, он… – девушка сглотнула, но продолжила, – узнал, что виконт не женат. Отец постоянно твердил о выгодной для меня партии. Он мог посчитать, что выгоднее, чем виконт де Моро, не найти.
– А это не противозаконно? – уточнил Арман. – Разве можно женить кого-то таким способом?
– Ваш вопрос говорит лишь о том, что вы не знаете права, – вздохнул виконт. – Признаться, и я в нем не силен, но поверьте, в завещание можно вписать фактически что угодно. Хотите оставить владения любимому коню? Пожалуйста, все другие наследники будут кусать себе локти, пока животина не сдохнет. Простите, мадемуазель, что я так выражаюсь…
Сабрина молча кивнула.
– Это условие не из разряда невыполнимых. Я не женат, и мадемуазель не замужем. Теоретически, мы можем сочетаться браком и исполнить условия завещания.
– И как же вы поступите? – с интересом спросил де Лёба.
– Арман, вы любопытны! – засмеялся виконт. – Не знаю. Откуда бы мне знать? Я еще не слышал в точности, что написано в этой проклятой бумажонке. Но чтобы отвадить стервятников от дома, можно распустить слух, будто я раздумываю, не сделать ли мне предложение мадемуазель де Греар… Кстати, о бумажке. Вы уведомили нотариуса?
– Да, отослал записку. – Мишель, кажется, немного успокоился. – Мэтр Шампель прибудет завтра, я полагаю, где-то после двух. А затем мы можем проехаться в Марсель, осмотреть его, если пожелаете.
– Я желаю как можно скорее покончить с этим, – сварливо откликнулся Сезар, – и только! Мне не до осмотра города. Как-нибудь в другой раз.
– И совершенно зря, – сказал Арман. – Марсель – отличное местечко. Почему бы тебе не пригласить его светлость в салон Дюранов, Мишель? Как раз завтра там соберется отличное общество!
– О да! – оживился Греар. – Поедемте к Дюранам!
– Вы в трауре, – напомнил ему Сезар. – Вы наносите визиты? Мадемуазель?
– Я не выезжаю, – тихо ответила Сабрина. – Но Мишель иногда встречается с друзьями. В Мьель-де-Брюйере очень тихо, ваша светлость. Это хорошее место для спокойной жизни, отдыха и скорби, но оно не подходит для людей, которые привыкли постоянно вращаться в обществе. Если желаете, отправляйтесь с моим братом; Дюраны – прекрасные люди, и у них в доме всегда интересно.
– Что подходит вам, подойдет и мне. – Сезар отставил пустой бокал. – Я шагу отсюда не сделаю, пока не завершу то, за чем приехал. Возможно, вы избавитесь от моего общества уже завтра, после разговора с мэтром Шампелем, а возможно, мое пребывание здесь затянется. Тогда и поговорим о Дюранах. Пока же я хочу отдохнуть с дороги. – Он поднялся. – Всем доброго вечера. Я отправляюсь спать. А завтра, до приезда нотариуса, если вы окажете мне честь, мадемуазель де Греар, мы прогуляемся с вами вдоль берега. Эта бухта дьявольски живописна.
– Только при свете дня, – засмеялся Арман. – Ночами она превращается в ловушку, и там бродят призраки.
– Призраки, вот как?
– Обычные прибрежные легенды, – сказала мадемуазель де Греар. – Души утонувших моряков, призрачные огоньки, манящие в пучину… Я с удовольствием прогуляюсь с вами, сударь. Здесь есть тропа, ведущая прямо в бухту.
– В таком случае желаю всем доброй ночи. Господа, сударыня.
Филипп ожидал Сезара, сидя у окна в спальне и вглядываясь в темный горизонт. Полной темноты не было, так как в ясные, даже безлунные, ночи море отражает звездный свет. На туалетном столике горела свеча, роняя тяжелые восковые капли на старый подсвечник. Когда появился Сезар, камердинер обернулся.
– Что выяснил? – спросил виконт, закрывая дверь и бросая сюртук в кресло.
– Пока мало что. – Филипп прошел через комнату и занялся сюртуком, а Сезар опустился на край кровати. – Местные слуги не очень-то разговорчивы. Смерть старика здорово на них подействовала. Они его любили – вот все, что я пока понял. Очень мне сочувствовали, когда я вас ругал, но о своих хозяевах почти не болтали.
– Жаль. Продолжай втираться им в доверие, может, удастся что-то выяснить. – Сезар устало потер лоб. – Возможно, мы ищем то, чего нет. Старик спятил, написал свое абсурдное завещание, друзья почему-то его заверили… Кстати, – он говорил скорее сам с собой, чем с камердинером, – почему только сейчас мне сказали об этих двоих друзьях? Мадемуазель раньше упоминала лишь «двоих свидетелей». Не знала, кто они? Вряд ли. Или это растерянность, вызванная утратой? Я слишком подозрителен, Филипп?
Ознакомительная версия.
