— Расскажу, Дезмонд, — сказал Квентин, и ему самому стало противно оттого, что он угодил брату.
На лице Дезмонда промелькнуло явное облегчение.
— Спасибо. — Он поднялся, швырнув на стол салфетку. — Мне пора. Передай Брандис, что я помню о ней.
Как же, помним! Квентин смотрел вслед Дезмонду, а сам думал, что, несмотря на вчерашние пылкие заявления, брат остался тем же малодушным человеком, каким был всегда, избегающим любой ценой душевных волнений и потрясений. Хотя, с другой стороны, разве способен человек, полностью лишенный чувства сострадания, испытывать сочувствие к другому человеку?
Но в данном случае это уже не важно. Квентин понимал, что только он должен взять на себя тяжелую обязанность сообщить солнышку страшную новость.
Но как Бранди ее воспримет? Она уже и так на грани срыва. Как сказать, что смерть Ардсли последовала не от руки судьбы, а от руки убийцы?
Квентин остановился, поднял голову и устремил невидящий взгляд поверх благоухающих клумб, впервые оставшись равнодушным к редкостному спокойствию, которое дарил сад.
— Квентин.
Бранди сама распахнула входную дверь и пошла по тропинке навстречу ему. Одетая в простое коричневое платье из муслина, с такой же лентой в блестящих волосах, Бранди выглядела очень юной и еще более уязвимой. Квентин почувствовал, что у него разрывается сердце.
— Как раз вовремя, — приветствовала она друга, слегка приподняв голову, чтобы как следует рассмотреть его лицо. — Ты готов к очередному поражению?
Нимало не смущенный ее легкой болтовней, Квентин рассмотрел крошечные морщинки вокруг глаз — следы бессонницы, бледные тени на щеках. Сразу пришло решение. Он передаст Бранди сообщение Гловерса, но только после состязания. Так по крайней мере у нее будет хоть час радости, краткая возможность забыться, прежде чем он лишит ее остатков душевных сил.
— Что-нибудь не так? — спросила Бранди, бросив смущенный взгляд на свое платье. — Мне, наверное, следовало надеть черное? Я подумала, папа всегда ненавидел траур, поэтому темно-коричневый подойдет…
— Ты выглядишь прелестно, — перебил ее Квентин. — И одеваться в черное тебе абсолютно не нужно. Твое горе там, где ему положено быть, — в твоем сердце. Ни Ардсли, ни мои родители не хотели бы, чтобы оно проявлялось как-то иначе.
— Тогда ты не считаешь, что наше состязание сейчас неуместно?
Он покачал головой:
— Я считаю, мы должны позволить Изумрудному домику дарить нам успокоение, как того желали наши родители. Бранди улыбнулась:
— Что ж, тогда хорошо. — Явно успокоившись, она извлекла из кармана подарок Квентина — точную копию его пистолета. — Я готова к новой победе.
Квентин чуть улыбнулся:
— Пока меня не было, ты превратилась в невыносимую задиру. С чего ты взяла, что опять победишь?
— Я в этом уверена потому, что стреляю лучше тебя. Квентин искренне расхохотался:
— Самонадеянная маленькая проказница. Ну ладно, мы выбрали оружие. А какой мы выберем приз?
— Возможность позлорадствовать.
— Хм. — Квентин задумался. — Не слишком впечатляющая награда. Что, если нам добавить прогулку галопом по лесу, причем победитель берет Посейдона?
— Ну конечно! — выдохнула Бранди. — Я жду не дождусь, чтобы показать тебе, как я умело справляюсь с Посейдоном.
— Но это будет, если только ты победишь, — напомнил ей Квентин. — Если нет, придется тебе демонстрировать свое мастерство верхом на Богине. — Он озорно сверкнул глазами. — Так и быть, с мужским седлом.
— Можешь не сомневаться. — Бранди хитро улыбнулась. — Но если ты проиграешь, то ты поедешь на Богине — так и быть, с мужским седлом.
— Очень благородно с твоей стороны, — хмыкнул Квентин.
— Пойдем? — Она махнула в сторону деревьев за беседкой. — Я уже выбрала отличное место для состязания.
— Веди, солнышко.
Миновав рощицу, Бранди вышла на небольшую полянку и остановилась:
— Здесь.
Оглядев место, Квентин одобрительно кивнул:
— Отличный выбор. Итак, где наша мишень и кто начнет? Бранди, прищурившись, указала рукой вперед:
— Сразу за теми кустами боярышника растет горный вяз. Видишь?
— Если ты говоришь о том раскидистом дереве, которое вклинилось между двумя рядами кустов, то вижу.
— Прости. — Бранди дерзко выгнула бровь, и по ее виду никак нельзя было сказать, что она извиняется. — Я совсем забыла, как плохо ты разбираешься в растениях. Да, то раскидистое дерево среди кустарника.
— Поосторожней, солнышко. Твоя возмутительная снисходительность может заставить меня пересмотреть мое решение свести злорадство до минимума.
— Ну, это очень спорно, милорд, вы ведь все равно проиграете.
Такое заявление его позабавило.
— А ты понимаешь, что эта мишень стоит даже дальше, чем в первый раз, — верных девяносто пять футов, а то и более?
— Я поэтому ее и выбрала, — ответила Бранди. — Будем целиться в четвертую ветку снизу, по левую сторону. Как можно ближе к стволу. Стреляем по очереди. Согласен?
— Согласен.
— Хорошо. Цельтесь получше, капитан Стил.
— Отлично. — Квентин достал оружие из внутреннего кармана камзола. — Состязание начинается.
Минут двадцать спустя Квентин плелся к конюшням, не переставая ворчать:
— Не знаю, правда, как, но уверен, что ты сжульничала. Бранди рассмеялась:
— Вы совершенно не умеете проигрывать, милорд.
— А вы совершенно невыносимы, когда побеждаете, миледи.
— Здравствуйте, лорд Квентин, леди Бранди. — Младший конюх Фредерик был очень удивлен. — Вы хотите сейчас отправиться верхом?
— Вот именно, — весело ответила Бранди. — Оседлай-ка нам Посейдона и Богиню.
— Сегодня Посейдон оживлен даже более, чем обычно, милорд, — предупредил Фредерик, глядя на Квентина, — поэтому поосторожнее.
— Лорд Квентин поедет на Богине, — поправила его Бранди. — А Посейдона возьму я. — Она затараторила, чтобы не дать Фредерику возможность отговорить Квентина от этого выбора. — Обещаю быть очень осторожной. Но сами знаете, я каждый день тренировала Посейдона, поэтому он привык ко мне.
Фредерик вопросительно взглянул на Квентина.
— Делай, как велит леди Бранди. Я прослежу, чтобы она не очень увлеклась.
— Слушаюсь, милорд. — Конюх поспешил исполнить поручение.
— Мне не нужен присмотр, Квентин, — запротестовала Бранди. — Я прекрасно сама могу о себе позаботиться.
— Скажи об этом Дезмонду, — выпалил Квентин не подумав.
Бранди удивленно посмотрела на него:
— Что ты хочешь сказать? Он отвернулся, стиснув зубы.
— Только то, что мой брат слишком серьезно воспринял роль твоего опекуна.
