— Что конкретно? — заинтересовался Юра.
— Ну, во-первых, наука может шагнуть семимильно, очнуться от летаргии, так что и искусственных планет можно будет понаделать… А во-вторых… Зря я, что ли, силы тратила, заставляла дерюжного козла с клоном местами поменяться? Благодаря моему временному диктату над его пока ещё робким правлением можно и бесов на путь истины направить, не только людей, вдруг в итоге повезёт, и «верхние людишки» перестанут всякой ерундой увлекаться…
Старухиным словам хотелось верить. И радоваться! И гордиться городом на Неве! Десять дней, которые однажды потрясли мир, выходит, были не последними, будут и другие десять… Вернее, они уже ЕСТЬ, начались пару дней назад — в середине января 2012 года! Максимка был вне себя от восторга.
— Об этом нужно заявлять открыто! На весь мир!
— Нифи… — осеклась старуха, вспомнившая клятву не ругаться. — Ничего этого не нужно! Как в 1917 году мир ничего не почувствовал, так и сейчас, пожалуй, не чует, но это не значит, что ничего хорошего не происходит…
После таких разговоров хочется телек смотреть нон-стоп, выискивать случаи, подтверждающие бабкину теорию, а иначе зачем были все те усилия?
Маскимка стал втихаря следить за событиями в мире, и вот что удалось выявить, уже с первых часов: сообщения о забастовках практически исчезли, а если и появлялись, то в щадящем ключе, будто бы некие работодатели, за чаем с пирожными, полюбовно договаривались с работягами. Целых два таких сообщения узрел! И ещё целую кучу хороших изменений пронаблюдал: в каком-то доме престарелых улучшили обслуживание, в четырёх детсадах наняли допперсонал, а в школах, будто бы повсеместно, будто бы даже в масштабах всей Европы, стали меньше уроков задавать…
Папа Юра назвал все эти случаи совпадением. Максимка хотел было поспорить, но князь не дал ему надолго впасть в бесполезную дискуссию.
— Даже если и пошли положительные сдвиги, массовый охват будет наблюдаться не скоро. Кстати, и плохие явления набирают силу не сразу. Победа куётся в тылу! Не только добру, но и злу, чтобы победить, нужно время. Человек превращается в свинью не сразу, и обратный процесс — тоже не мимолётен.
В доказательство Юра поведал о своём открытии: он обнаружил на картине Ребрандта свинью. Дабы показать, каково быть недостойным звания человека, нарисовал художник это полотно.
Слепой евангельский отец, обнимающий блудного сына, не видит, до какой степени скатилось и освинело чадо. Художнику со стороны виднее!
На спине у чада две миникотомки. Зачем бродяге такая невместительная тара? И чем не рыло с пятачком? Ноги в башмаках без задника чернеют, а у бродяжки ступни поросячьего оттенка. Все светлые детали сливаются в пятно, окружённое коричневатым мраком. Боров — ни дать, ни взять!..
— Чую, писалась картина с двояким смыслом, если не с четверояким, — сказал отец сыну, лукаво подмигнув. — Вдруг мы с тобой не всё там заметили!
Мася скачал из Сети картинку, стал разглядывать.
— Выходит, ему позировала свинья? В качестве модели? — не менее лукаво спросил он.
— Скорее боров, блудный сын ведь не дочь… И, заметь, случилось это картинонаписание более трёхсот лет назад, но никто, кроме меня, до сих пор хрюшку не узрел. Рембрандт жил в чрезвычайно религиозную эпоху! И сейчас скажут, что свинья на евангельском холсте моветон, а тогда и подавно сказали бы. Художнику пришлось маскировать сомнительные детали. Однако смысл остался: не ешь со свиньями из одного корыта, иначе трудно будет снова человеком стать, после освинения процесс очеловечивания длится долго…
Никто не заметил, как в зал, жуя печеньице, снова влетела Дерьмовочка. Устроившись на люстре, она дала свою версию:
— А могло быть так, что художник и не думал брать свинью в модели, а она сама, совершенно случайно получилась? Иногда так трудно предугадать, что получится на выходе…
Она снова включила пропеллер, стала выписывать круги под потолком.
— Лично я никогда точно не знаю, что получится!
Мася удивился:
— Работница туалета не знает, что у неё бывает на выходе?
Но матрица не обиделась, ей было не до того, она размышлял над своим новым отрытием. Которое далеко не выдумкой оказалось!
— Стою я вчера в метро, жду папу…
— Главный на метро катается? Ему ж запрещено из преисподней вылезать!
— Нет, в этот раз другого папу, обезьяну из Америки. Митчелл Айртон оказался совсем не выдумкой! Впрочем, как и Карлссон…
Все зааплодировали. Дерьмовочка вообще разошлась:
— Сходите в метро, умоляю! Не в часы пик, а между ними, когда убойные двери не стоймя стоят, прижатые толпой, а свободно летают! Двери действительно убойные, было много случаев госпитализации, но, похоже, мало кому есть до этого дело! Моя официальная статистика не меняется вот уже лет двадцать: независимо от города и от станции, придерживают эту опасную стекляшку около двадцати процентов граждан, редко-редко доходит до тридцати — в хорошую, солнечную погоду!..
Папа Юра многозначительно глянул на Максимку.
— Вот тебе, сынок, и первая задача! Стой, считай проценты, как до полтинника дойдём — можно будет праздновать первую победу…
Мася призадумался. А что? Надо будет на досуге постоять в метро, посчитать, лично убедиться, что у нас на выходе именно сейчас…
Дерьмовочка таки умела мысли читать.
— Сходи, постой, полезно! Мы с тобой потом создадим подземное бюро — статистическое! Надо будет точно высчитать количество антинаглина, необходимое для ускорения процесса!..
Глава 17. Между Кукишем и столицей
Мадам Ветрова заморочила сатану, а Дерьмовочка — Гришу Фигу.
Началось всё с невинных комплиментов. Девочка сказала, что Гриша гений, а новый Главный, ещё не такой ушлый, как предыдущий, купился на эту мульку, пообещав в финансовых вопросах советоваться только с Фигой.
В итоге упразднили «комнату испуга», отправили на склад, а новому начальнику преисподней пришлось, подавив брезгливость, лазить под отверстиями водостоков — с целью сбора секретной инфы. От Фиги же.
А Фига, замученный недавним бездействием, принялся облагораживать Питер и Ленобласть санаториями. Санаторий не бриллиантик, его назад в какашки не очень-то превратишь, стало быть, вложение разумное. То был второй комплимент от малышки. А потом и третий, и четвёртый озвучился…
Вскоре решено было сделать Гришу зазеркальным министром. Тем более что подземное министерство финансов уже было почти достроено, в Петенькином городе-фантоме всё было как в натуральном Петербурге. Кроме населения. Оно насчитывало пока одну человекоединицу: Вову-колдуна, охранявшего стратегический разлом. Зато вся бизнес-структура была как в Москве. Под Москвой никаких городов-фантомов нет и быть не может. Куда отзеркаливать копии министерств и фирм? То-то.
